— Ага, — усмехнулся Женька. — Как в той байке: дали, потом догнали и еще добавили. Я когда копнул то дело про три миллиарда (а Минаев обещал мне помочь, если сумею раскрутить), сразу натолкнулся на бетонную стену. Ездил ведь специально и к покойному нынче Валерию Петровичу Смирнову, и к Юрию Александровичу Кобзеву… И с Гусаковским пробовал беседовать. Но все они делали огромные глаза: откуда, мол, у вас эта бредятина? Разговоры так и не состоялись, но зато меня подкараулили недалеко от ихнего «Хилтона», где я проживал во время наездов в Белоярск. Минаев в таких случаях не скупился, быт хорошо оплачивал. В общем, подкараулили и ласково предложили уматывать в Москву. А чтоб крепче запомнил — вот! — Женька потрогал свой затылок и наклонил голову к Гордееву: — Не бойся, пощупай, чуешь вмятину? Вот это они. Для памяти.
— И что же?
— А ничего. Отвалялся две недели в их клинике, а потом сразу подался в Москву. Минаев тогда сказал: «Ну и не надо, обойдемся без скандала». И меня к себе с тех пор без острой надобности не вызывает.
— М-да… — протянул Гордеев. — Нравы у вас, однако… Я уж и не уверен, что имею желание браться за ваши дела, ребята. Мне собственная жизнь, честно говоря, дорога… как память. Зачем искушать судьбу?
— Ага! — ухмыльнулся Женька, указывая на залепленную пластырем макушку Юрия. — А сегодня ты полез из каких соображений?
— Из соображений защиты личной собственности. Она мне тоже бесконечно дорога. Ну ладно, я бы пошел и поспал маленько…
— Ну еще пять минут, и я уеду, — заныл Елисеев.
— Куда ж ты поедешь в таком виде?
Все-таки полторы бутылки коньяка они оприходовали.
— Доберусь как-нибудь, — неуверенно заметил Женька.
— Есть другой вариант. Я сплю обычно здесь, но в той комнате имеется примерно такой же диван. Вот вались на него, а утром, кстати, надо будет подумать, как добраться до твоего приятеля. И вообще поехать посмотреть, как и где происходили события, чтобы иметь представление. Опять же узнать, кто следователь по его делу. Женька, ты зря думаешь, что у вас все получится просто, если, скажем, я возьмусь за дело. Пока твои рассказы ни в чем меня не убедили. Скорее, наоборот.
— Да ты чего, с ума, что ли, сошел? — возмутился Елисеев. — Алексей Минаев — честнейший человек!
— И тем не менее.
— Ну ладно, тогда я еще два слова буквально, и давай спать. Завтра действительно беготни… Короче, он прилетел, чтобы встретиться с нашим депутатом. А стал оным Владимир Яковлевич опять же с помощью Алексея. Вернее, это его Игорь сумел уговорить поддержать финансово своего дядьку. Мол, будет у нас в Москве вот такое лобби! — Женька показал большой палец.
— Сумма?
— Чего — сумма? — опешил Женька.
— В какую сумму обошлось предприятию это депутатство?
— Понимаешь, Юра…
— Отлично понимаю, — перебил Гордеев, — оттого и спрашиваю.
— Вообще-то… словом, чего темнить? Пятьсот.
— Я так понимаю, что счет шел в баксах?
— Вот именно, — вздохнул Елисеев. — Пятьсот тысяч…
— Хреновое ваше дело, — неожиданно изрек Гордеев.
— Почему?
— Ты сказал, что твой друг Алексей Минаев прилетел срочно в Москву для разговора с Журавлевым? А тот до сих пор, вероятно, не только не вернул долга, но еще и ничем не помог родному предприятию, так?
— Ну.
— И депутат, надо понимать, вовсе не желает лишаться своих денег. Ну, тех, которые уж давно стали его личными… А значит? Как бы поступил на его месте любой другой крупный прохиндей, а? Ну давай, журналист, напряги шарики!
— Но они же встретились. И говорили. Я сам видел. Просто по просьбе Алексея сидел в стороне. А потом Журавлев ушел, и тут…
— Ясно. Налетели ястребы — ОМОН, СОБР, «Альфа», «Витязь» и прочие спецподразделения всех мыслимых спецслужб, да?
— Ну, всех не всех, конечно, но омоновцы были. Народ положили на пол, устроили общий шмон. Алексею — тоже. Потом у него нашли какие-то пакетики и всех нас немедленно пинками под зад выкинули наружу. А туда пригласили понятых. И через полчаса вывели Алексея уже в наручниках. Мы только и успели переглянуться, и я показал ему, чтоб не волновался. Он кивнул и сел в милицейскую машину. Вот, собственно, и все.
— А Журавлева уже, говоришь, не было? Кстати, как называется забегаловка, где была встреча?
— Скажешь тоже! — словно обиделся Женька. — И никакая не забегаловка, а вполне пристойное заведение. И название интригующее — «Камелот». Знаешь, что это такое?
— Что-то из времен короля Артура?
— Ага. Небольшой ресторан в форме замка. Десяток всего столиков, парочка кабинетов, вот и все. Народу много не бывает, а кухня хорошая. Это на Варшавке, на углу Балаклавского проспекта.
— А чего так далеко забрались?
— Ну, во-первых, я там рядом живу, на Черноморском бульваре. А во-вторых, депутату, по существу, тоже по дороге, он частенько отдыхает в «Архангельском», только не по Рублевке, а на юге, по Калужской, там бывший совминовский санаторий. Пансионат, всяческие прибамбасы, развлечения, тренажеры и прочее. Вот на общей дорожке и сошлись. Только Алексей с депутатом — для спокойного разговора — устроились в небольшом кабинете, а я сидел в зале. Но — видел.
— Как же видел-то, если они были в кабинете?
— Так я ж говорю, Журавлев уже встал и ушел, а дверь была открыта, я хотел было перейти к Алексею, но не успел, как ворвались эти и всех положили мордами на пол. Неприятное ощущение, скажу тебе.
— Да уж чего хорошего…
На том долгая ночная беседа и завершилась. Они стали укладываться спать, чтобы с утра, как сказал Гордеев, быть со свежими головами и попытаться воочию восстановить картину происшествия. А затем уже двигать к следователю. Естественно, и в юрконсультацию заехать, чтобы оформить все по закону, а то ведь с адвокатом никто даже разговаривать не захочет, не то что документы показывать…
…Ресторан «Камелот» работал со второй половины дня, но внутри вовсю трудился обслуживающий персонал. Гордеев с Елисеевым подошли к служебному выходу и выяснили, что метрдотель, который трудился два дня назад, уже пришел на работу.
Он оказался немного дубоватым малым, но не вредным, а просто не желающим вешать на свое заведение какие-то ненужные проблемы. Гордеев убедил его, что проблем не будет, что он просто хочет восстановить для себя ту неприятную историю, которая случилась здесь два дня назад. И не более. Просто представить на месте, как все происходило.
Метр провел их в зал, где столы еще были не застланы, стулья были составлены на возвышении, где играет оркестр, — все вместе, а полы протирала влажной тряпкой миловидная женщина.
— Ну давай показывай, кто из вас где находился? — сказал Юрий Петрович.
