— Может быть, — согласился Великанов. — Наверно, так и было.
Они помолчали.
— Давайте с начала начнем, — предложил Гордеев. — Все равно мне надо искать, за что можно зацепиться. Сергей, я встретился кое с кем из ваших сослуживцев, они помогли составить какое-то подобие вашего портрета. Ну и того, что произошло, самое главное. — Тут Гордеев, конечно, немного покривил душой, потому что, кто же, понятное дело, кроме самого Великанова и свидетелей, мог это рассказать?
— С кем же вы общались? — заинтересовался Великанов.
Гордеев рассказал ему некоторую часть из своих химкинских поисков. В частности, про то, как его встретил экс-фельдшер Архипов. Великанов рассмеялся.
— Веселитесь?
— А что мне остается?
— Между прочим, его сдвиг по фазе — это ваших рук дело, — проворчал Гордеев. — Рехнулся человек на почве самообороны.
— Не надо передергивать. Наверно, это все в нем было в зачаточном состоянии. Требовалась только искра, а ее ветер мог принести откуда угодно. Кто же знал, что красный перец окажется его слабым местом? Или наоборот, сильным?
Гордеев вдруг потянул носом:
— Что за запах? Вроде бы горелым пахнет.
Великанов встал и подошел к раскрытому окну. Подтвердил:
— Действительно… Ладно, давайте дальше. Вы убили этих ребят? — спросил Гордеев. — Скажите мне то, что было на самом деле.
— Да, я убил этих подонков.
— Пистолет Макарова вы отобрали у одного из них?
— Совершенно верно. Вы же читали, наверно, все, что в суде происходило.
— В суде люди не всегда говорят то, что происходило на самом деле.
Великанов некоторое время молчал. Потом спросил:
— И адвокаты?
— Иногда.
— Понятно.
— Что вам понятно?
— Просто я так и думал, — пояснил Великанов. — У меня ведь уже был адвокат.
— Что вы делали в бане?
— А вы как думаете? Раз в неделю я ходил в эту баню после работы. Иногда один, иногда с сослуживцами. Она по дороге от больницы «Скорой» к моему дому. Это удобно. Я люблю баню.
— Расскажите, что произошло.
— Я уже одевался, когда услышал шум в одном из помещений. Вначале мне казалось, что это громкий мужской разговор, но потом я услышал женские крики. Тогда я пошел туда…
— И прихватили свой «макарыч»?
— Я был уже одет, а он лежал в кармане куртки, — объяснил Великанов. — Я открыл дверь и увидел троих молодых людей, которые избивали двух девушек. Я закричал…
Гордеев вздохнул. Великанов пер как по писаному. Это было все то же самое, что адвокат прочитал в материалах следствия и стенограмме заседаний суда.
Гордеев закрыл записную книжку. На сегодня разговор был завершен.
— Что вам нужно, Сергей? Может быть, сигареты? Ну и чай, конечно?
— Сигареты, пожалуй, а вот чай не нужно, меня пациент снабжает.
— Что за пациент? Вы его тут лечили или еще на свободе?
— Тут, конечно. Почему вы спрашиваете?
— Объясняю правила игры, — вздохнул Гордеев. — Сергей, если вы встречаете или уже встретили на зоне кого-то из своей прежней жизни, и не важно при этом, насколько случайной вам показалась эта встреча, вы обязательно должны мне об этом рассказать. Не имеет значения, хотели от вас эти люди чего-то или нет, и как себя вели — тоже не важно. Все рассказываете мне. — Тут адвокат чуть слукавил, чтобы подбодрить клиента: — Будем вместе анализировать. Понятно?
Великанов кивнул.
— Кто снабжает вас чаем?
— Человек по прозвищу Кудрявый. Фамилию его я не знаю, зовут Илья Моисеевич. Он во втором отряде. Лет сорока двух — сорока трех.
Гордеев записал и заметил:
— Скорей всего, он моложе. В тюрьме и на зоне люди часто кажутся старше своего настоящего возраста.
— Ему сорок два — сорок три, — монотонно повторил Великанов. — Не забывайте, что я врач, разбираться в людях — моя работа. В биологическом смысле, конечно, — поправился он после паузы.
«Ага, — подумал Гордеев, — сейчас я тебя расшевелю».
— Хотите пари?
— То есть?
— Я готов поспорить, что этому Кудрявому лет на пять меньше.
На лице Великанова появилось слабое подобие улыбки.
— Без анамнеза?
— То есть?
— Без сбора данных, по-медицински говоря? Не глядя?
Гордеев уверенно кивнул.
— На что будем спорить?
— Ну, Сергей, я могу опять-таки снабдить вас чем-нибудь насущно необходимым — теми же сигаретами, а уж что с вас требовать в случае проигрыша, даже и не знаю… — Гордеев лукаво улыбнулся. — А ведь вы проиграете.
— Я не проиграю. Но если проиграю, с меня причитается. Расскажу вам про одного местного жильца. Разочарованы не будете.
— Договорились. — Гордеев мельком подумал, что доктор, кажется, пытается вести себя так, как делал это на воле — снабжать людей нужной информацией. Или нет? — Как давно он сидит, этот ваш Кудрявый?
— Приехал одним этапом со мной из Москвы.
— Любопытно. А за что он сидит?
— Точно не знаю. Он аферист или мошенник.
— Это одно и то же.
— Разве? — удивился Великанов. — Хотя, конечно, я в этом ничего не понимаю, но мне казалось…
— Статья сто пятьдесят девять Уголовного кодекса. «Хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием». Так что сами понимаете. Слушайте, давайте перейдем на «ты», ей-богу, так нам обоим будет комфортней!
Это было не то спонтанное эмоциональное предложение, каким оно выглядело. Все, что делал сейчас Гордеев, было математически выверено. Просто пришло время сделать такой крохотный шажок в сторону клиента, от которого он почувствует некоторую теплоту, может быть, чуть больше расслабится, будет откровеннее. Ну и, в конце концов, просто станет лучше себя чувствовать, а это всегда на руку его защитнику.
Не тут-то было. Великанов равнодушно пожал плечами.
— Вот и договорились, — сказал за него Гордеев, не выдавая своего разочарования. — Теперь что касается этого лагерного мецената. Ты продолжаешь его лечить?
— Нет, все прошло уже. У него был фурункулез. Очень неприятная штука, хотя, конечно, несмертельная.
— А он по-прежнему носит тебе чай?
— Да.
— Тебе не кажется, что это странно?
— Не знаю.
— Ладно. Любопытно, чем именно он занимался на свободе, я это постараюсь выяснить. И еще более важно, что ему сейчас нужно от тебя, если допустить, что все это делается не бескорыстно. Мошенники — отличные психологи, — заметил Гордеев. — Тут может быть какой-то тонкий расчет, которого ты пока не замечаешь.
