Часть первая
Глава 1
Маленькие дети — маленькие заботы, а взрослые дети…
Ирина Генриховна слушала сидевшего перед ней мужчину, а в голове то вспыхивала, то затухала древняя как мир истина — взрослые дети — большие заботы. А вместе с родительскими заботами повзрослевших детей почти над каждой семьей нависает то, что в искусстве называется кризисом жанра. То ли муженек начинает пялиться налево, в стремлении найти ту единственную, которая могла бы «осчастливить» его на всю оставшуюся жизнь, то ли охренев-шая от кастрюль и семейных хлопот женушка теряет вдруг сон от одной только мысли, что ей уже сорок, скоро внуки пойдут, а жизни как таковой она еще не видела и вряд ли увидит с похрапывающим на левом боку муженьком, и если в ее судьбе, причем в ближайшее время, не произойдет что-то кардинально-счастливое, то она так и состарится все на той же проклятой кухне, под запах борща, среди кастрюль и грязной посуды. А еще бывает…
«Господи, да чего ж это я?» — вдруг пронеслось в сознании Ирины Генриховны и она, слегка помассировав кончиками пальцев виски, вдруг поймала себя на том, что занята своими собственными мыслями и уже не слышит, о чем говорит мужчина. Вернее, слышать-то она слышит, да только смысл слов не доходит до ее сознания.
Все ее муки видимо были написаны на ее лице, и мужчина, по-своему оценив ее состояние, спросил участливо:
— Простите, у вас что… голова болит?
— Что… голова? — Ирина Генриховна сморгнула и вроде бы как даже попыталась улыбнуться виноватой улыбкой. — Да, немного. Но прошу вас, не обращайте внимания, пройдет.
— Пройти-то она пройдет, — согласился с ней мужчина, — но и мне бы не хотелось казаться навязчивым. Может, мне в другой раз подъехать.
— О чем вы! — искренне возмутилась Ирина Ген-риховна, уже начиная злиться и на себя, и на Турецкого, который вдруг завернул такой фортель, что ни встать, ни охнуть, да и вообще на всю жизнь в целом. Она бросила мимолетный взгляд на визитную карточку рекомендованного им клиента и уже более напористо, на правах хозяйки «Глории», произнесла: — Не обращайте внимания, прошу вас. А что касается вашего сына…
Пытаясь собраться с мыслями и сфокусировать в своем сознании все то, что только что рассказал Кру-пенин, отец пропавшего Стаса Крупенина, она вновь с силой растерла кончиками пальцев виски, откинулась на спинку кресла и задала вопрос, который с самого начала вертелся у нее на языке.
— Скажите, Игорь Терентьевич, а почему вы не обратились в милицию, когда окончательно уверовали в то, что ваш сын пропал? Ведь это их прямая обязанность — искать человека, да и возможностей у милиции гораздо больше, чем в нашем агентстве.
Довольно мощный в плечах и явно уверенный в себе в привычной ему обстановке, Крупенин вдруг замешкался и как-то исподлобья покосился на сидевшую перед ним красивую женщину. Было видно, как на его шее дрогнула какая-то жилка, и можно было догадаться, что этот вопрос ему неприятен.
— Спрашиваете, почему в милицию заявление не отнес? — угрюмо произнес он. — Да очень просто. Не хотелось раньше времени Стаса подставлять?
— Даже так? — удивилась Ирина Генриховна. — А у него что… проблемы были с милицией?
Крупенин обреченно вздохнул, будто должен был признать прилюдно что-то постыдно-противоестественное, и утвердительно кивнул головой, прочно сидевшей на столь же мощной, как и плечи, шее.
— Были.
— И что за проблемы?
Крупенин нахмурился. Чувствовалось, что конфликт сына с милицией — его головная боль, и ему не очень-то приятно ковыряться в этой теме. Тем более, что конфликт этот не имеет никакого отношения к тому вопросу, с которым он, по рекомендации человека, который хорошо знал Александра Борисовича Турецкого, обратился в это агентство.
— Это что, обязательно надо знать?
— Хотелось бы.
— Но зачем? — искренне удивился Крупенин. — Сын пропал неделю назад. И если бы он сделал что-либо противоправное, во что я, честно говоря, просто не верю, и если бы он снова угодил в милицию, то мне бы об этом уже давно сообщили. А так…
На его лице застыла гримаса искреннего непонимания и он развел руками.
Ирина Генриховна усмехнулась. Она прекрасно понимала внутреннее состояние этого сильного, на первый взгляд, пятидесятилетнего мужика, который пришел в сыскное агентство с просьбой найти следы пропавшего сына, а вместо конкретной работы… Сначала красивая сорокалетняя женщина, которая, видимо, не вязалась в его сознании с образом крутого московского детектива, вдобавок ко всему ее головная боль и кислое, как суточные щи, выражение лица, а теперь еще и неприятные ему вопросы по сыну, которые менее всего будут работать на процесс его поиска. Конечно, можно было бы и осадить сейчас этого плечистого блондина, повести себя более жестко, но…
— Вы хотите, чтобы мы нашли вашего Стаса? — вопросом на вопрос ответила она.
Крупенин даже не счел нужным отвечать и только плотнее сцепил покрасневшие пальцы.
— Естественно, хотите. А посему мне надо знать буквально все, что касается вашего сына. Понимаете, все! И в частности, что за проблемы у него были с милицией.
Помолчала и добавила:
— Поймите, без этого вы только усложните нам поиск вашего Стаса. А это — время, которое, как вы догадываетесь, играет против нас всех.
Крупенин поднял голову — в его глазах плескалась невысказанная боль сильного человека.
— Да, конечно. Я как-то поначалу…
Он замолчал, видимо, собираясь с мыслями, с силой растер аккуратно подстриженные виски, и вновь на его шее дернулась жилка.
— Стас, а случилось это вскоре после того, как он вернулся с армии, и уже сдавал экзамены в институт… В общем, после очередного экзамена, когда он с ребятами зашел в кафе, на них накатились какие-то отморозки, кто-то из них даже вытащил нож, и вот тогда-то мой Стас, видимо, не рассчитав своих сил и способностей, довольно сильно поломал их. И даже в милицию сдал, когда приехала машина. Казалось бы, на этом можно было и точку поставить, однако тот, который был с ножом, несколько дней спустя написал встречное заявление, и дознаватель так повернул дело, что козлом отпущения стал мой Стас.
По лицу Крупенина пробежала тень и он еще сильнее сжал пальцы.
— В общем, на Стаса повесили все, что только можно было повесить, а я в тот момент как раз в командировке был, в Испании. А когда приехал… Короче говоря, если бы не откупился зеленью, то вместо института, греметь бы моему Стасу под фанфары на пять лет общего режима.
— Что, адвокаты сошлись на условном сроке? — догадалась Ирина Генриховна.
— Да, два года условного.
