Он знал, что Свентицкая дома, выяснил это заранее, а звонить не стал, чтобы не дать женщине повод отказаться от встречи.
— Вы одна? — спросил Александр Борисович, разглядывая лицо Свентицкой.
Она кивнула:
— Да.
Откинула со лба темную прядь волос, и Турецкий невольно залюбовался этим жестом. Все-таки она была удивительно красивой женщиной.
— Можно пройти в комнату?
— Что? Ах, да, — опомнилась она. — Да, конечно, проходите. А в чем дело?
— Хочу задать вам один вопрос.
Они вошли в гостиную.
— Куда можно сесть?
— Да куда угодно. Вот хоть в кресло.
Турецкий сел, но хозяйка квартиры осталась стоять. Она прислонилась к дверному косяку и скрестила руки на груди, встревоженно и вопросительно глядя на гостя. Александр Борисович не торопился начинать разговор. Он попросту не знал, как это сделать, и надеялся, что Наталья Свентицкая сама подскажет нужную тональность.
— Чаю хотите? — спросила Свентицкая. Турецкий отрицательно качнул головой.
— Муж завтра уже приедет из больницы, — снова заговорила хозяйка. — Вы, наверное, захотите его навестить? Мы будем рады вас видеть. Завтра… А сегодня я…
— Зачем вы это сделали? — резко и холодно спросил Александр Борисович.
Наталья в изумлении подняла на Турецкого глаза.
— Что? — тихо, почти испуганно спросила она.
— Зачем вы сломали этому мальчику жизнь?
— Ка… Какому мальчику? — каким-то тусклым, затухающим голосом спросила Свентицкая.
— Сержанту Алферову. Паше.
— Я… Он просто был влюблен в меня… Я же вам объясняла.
Турецкий взглянул на женщину исподлобья. Его серые глаза были безжалостны и холодны.
— Настолько влюблен, что, когда вы всунули ему в руки табельный пистолет вашего мужа и попросили его сделать вас вдовой, он не раздумывая согласился?
Свентицкая слегка покачнулась и схватилась рукой за дверной косяк.
— Я… я не понимаю, о чем вы?
— Прекрасно понимаете, — отрезал Турецкий. — Вы сказали ему, что ребенок, которого вы носите, от него? Сказали Алферову, что беременны от него? Ну? Отвечайте!
— Что… Что вы говорите?
— Где оружие? — спокойно и холодно спросил Александр Борисович.
Глаза женщины забегали.
— Я не понимаю… — сказала она, слегка повысив голос. — Что вы несете?
— Что вы скажете завтра генералу, когда он обнаружит, что его пистолет пропал? — продолжал давить Турецкий.
— Он в сейфе! — выкрикнула Свентицкая, сверкнув глазами. — На… наверное. — Она заломила руки и проговорила с болью в голосе: — Я не знаю, у меня нет ключа…
— Пистолет здесь, — сказал Турецкий почти устало. — Через час сюда приедут спецы из прокуратуры и проведут баллистическую экспертизу, которая, я уверен, покажет, что из этого пистолета стреляли в майора Краско… Тогда, в больнице.
Свентицкая смотрела на Турецкого пылающим, ненавидящим взглядом.
— Вы… — пробормотала она. — Вы…
Договорить Наталья не смогла. Она вдруг вся обмякла, словно из нее выпустили воздух, и обессиленно опустилась на диван.
— Вы особенно не боялись навлечь на себя подозрение, если вернули пистолет на место, — продолжил Александр Борисович. — Ведь кто-то уже покушался на жизнь генерала, значит, органам будет не до вас, решили вы. А испугались вы, когда вашего глупого киллера вполне обоснованно задержали.
Свентицкая вскочила на ноги. Губы ее тряслись.
— Это, в конце концов… — истерично вскрикнула она, прижимая руки к груди.
Турецкий тоже встал и шагнул вплотную к женщине.
— Спокойно, — сказал он. — Вам придется меня выслушать. Вы испугались и пришли в «Глорию». Вы были очень заинтересованы, чтобы мы нашли того, кто совершил первое покушение, ведь на него бы повесили и второе. Так?
Наталья вскрикнула и хотела ударить Турецкого, но он перехватил ее руки.
— Пустите! — закричала она. — Пустите меня, негодяй!
— Я просил вас успокоиться, — спокойно произнес Александр Борисович.
— Отпустите меня… — попросила женщина хриплым, угасающим голосом. — Прошу вас…
Турецкий выпустил ее руки. Наталья села на диван и опустила голову.
— Не знаю, — пожал плечами Турецкий. — Возможно, мысль избавиться от мужа уже давно пришла вам в голову. Но особенно сильно она вас обожгла, когда случилось первое покушение. Вы уже надеялись стать вдовой, но генерал выжил.
Свентицкая зарыдала. Глядя на ее вздрагивающую голову, Александр Борисович мрачно усмехнулся.
— Я представляю, что вы наплели этому пацану, — неприязненно проговорил он. — «Мы с тобой будем вместе, но нам мешает злобный кровопийца, который бьет меня и не дает развода». Вы ведь беременны не от сержанта и не от мужа. От того мужчины, который встречал вас у больницы?
Наталья, продолжая рыдать, кивнула.
Александр Борисович помолчал.
— Так это все из-за него? — тихо спросил он. — Где он сейчас?
— Мы расстались… Вчера… Я говорю вам правду… Я поняла всю глубину собственной мелочности и пошлости. Я хочу все исправить. Господи! Мне сорок лет! Эта беременность — мой последний шанс стать матерью.
Турецкий нахмурился.
— Вы пытаетесь меня разжалобить? — слегка рассеянно проговорил он. — Попытка убить близкого человека — это не пошлость, это подлость.
Наталья отняла руки от лица.
— Зачем вы все это мне говорите? — резко спросила она. — Вызывайте милицию!
Турецкий несколько секунд стоял молча. Лицо его было угрюмым и бледным, лоб прорезали морщины. Затем он повернулся и направился к выходу. Свентицкая его не задерживала.
У двери он остановился. Слегка повернул голову и холодно сказал:
— Вы теперь ответственны за то, чтобы, не дай бог, ничего не случилось — ни с сержантом Алферовым, ни с генералом Свентицким. Надеюсь, вы хорошо это понимаете.
Он отвернулся и вышел из комнаты. Через секунду в прихожей хлопнула дверь. Некоторое время Свентицкая сидела молча, словно в каком-то отупении глядя на стену. Затем вдруг запустила пальцы в волосы и простонала:
— Господи, что же я наделала?.. Что же я наделала?
7
Парни сгрудились вокруг журнального столика, на котором лежала карта района с пометками — крестиками и кружками, — сделанными красным фломастером.
— Че-то я не догоняю, — сказал Штырь. — В кого я должен выстрелить?
