— А девчонки твои не подведут?
— Не смогут, — ответил Умар. — Если что-то пойдет не так, я сам взорву эти бомбы.
— Дистанционным пультом? Умар кивнул:
— Да. — Он чуть склонил голову набок и посмотрел на Борового лукавым, «восточным» взглядом. — Я выполнил уговор, Антон, — сказал он. — Теперь дело за тобой. Думаю, что ты меня не обманешь.
— Я свое слово держу, — сурово проговорил Боровой. Он встал с кресла. — Мне пора. Привезешь ко мне девчонок завтра утром — я их проинструктирую. И переодень их. Чтобы не выглядели как чучела.
— Созвонимся, брат, — с улыбкой сказал Умар. «Лесная обезьяна тебе и брат, и сестра, и жена, сволочь», — подумал Боровой, глядя на ухмыляющуюся физиономию чеченца. Он уже было повернулся к двери, но вдруг остановился, чуть-чуть помедлил, словно обдумывал какую-то мысль, затем проговорил глуховатым голосом:
— Если бомбы не взорвутся, Умар, я тебя убью.
— Они взорвутся, — ответил чеченец.
— Ну, пока.
— Будь здоров, дорогой!
Боровой повернулся и зашагал к выходу.
«Обманет или нет?.. Обманет или нет?..» — вертелось у него в голове. Он не доверял Умару в первую встречу, но сейчас он не доверял ему еще больше. Впрочем… как можно доверять черномазому? Правильно говорит Штырь: хороший черномазый — мертвый черномазый. Ну, ничего. Главное, сделать дело, а там поглядим. В конце концов, ему это тоже выгодно.
Успокоенный этими мыслями, Боровой распахнул калитку и, испытывая большое облегчение, покинул этот мерзкий, заставленный гнилыми коробками дворик-«гадюшник».
10
Двери склада были массивными, обитыми железом, как двери какого-нибудь старинного амбара.
— Ну, чего встал, приятель? — весело осведомился у Столешникова оперативник Дима. — Жми.
Столешников смерил Диму презрительным взглядом, словно говоря: «щенок, что бы ты понимал в жизни?» Затем протянул руку и нажал на кнопку вызова, расположенную рядом со складской дверью. Внешне Столешников выглядел спокойно, но мертвенная бледность ясно свидетельствовала о том, каких усилий ему это стоило.
— Кто там? — послышался из динамика мужской голос.
Столешников слегка наклонился и негромко проговорил:
— Миша, это Столешников. Мы приехали. Открой.
— Открываю, — ответил из динамика голос Вертайло.
Раздался щелчок и вслед за ним тихий писк. Столешников взялся за ручку и потянул тяжелую дверь на себя. Дверь поддалась.
Переступив порог, Дима оглядел склад быстрым, внимательным взглядом.
— Чего встал? Шагай давай, — окликнул его через плечо Столешников.
Дима зашагал за ним.
В самом конце склада, возле деревянных ящиков и картонных коробок, стоял Вертайло, а рядом с ним — плечистый парень в черной форме с блямбой какого-то охранного агентства на рукаве.
Вертайло смотрел на приближающуюся пару спокойно и внимательно. Дима покосился на Столешникова. Тот был по-прежнему бледен, по впалому виску сбежала капля пота.
— Спокойно, майор, не трясись, — тихо сказал ему Дима. — Срок идешь себе сокращать.
— Заткнись, щенок, — процедил сквозь зубы Столешников.
Они подошли к Вертайло. Тот окинул худощавую фигуру оперативника быстрым взглядом и улыбнулся.
— Рад знакомству! Он протянул Диме руку.
— Я тоже, — сказал оперативник, пожимая ее. Вертайло перевел взгляд на Столешникова и коротко спросил:
— Сколько?
— Как договаривались, — ответил тот. — Четыре коротких, два длинных. Я не ошибаюсь? — уточнил у Димы Столешников.
Тот мотнул головой:
— Не ошибаетесь. Все верно.
Вертайло подергал пальцами нос и сказал, на этот раз обращаясь к Диме:
— Насчет цены в курсе, да? Сто четыре.
Дима поднял перед собой полиэтиленовый пакет, в котором угадывались брикетики денег, и весело сказал:
— Вся сумма при себе, как и договаривались. Пойдем смотреть?
Столешников стоял рядом с Димой, нервно переминаясь с ноги на ногу. Вертайло внимательно на него посмотрел. Сдвинул брови и тихо спросил:
— Что-то не так?
— Ты о чем? — глухо отозвался Столешников.
— Выглядишь плохо.
— А, это. — Столешников махнул рукой, затем поднес руку к лицу и осторожно потрогал пальцами щеку. — Зуб болит. С утра. К стоматологу сходить не успел.
— Зуб? — повернулся к нему Дима. — А вы водкой пополощите. Мне обычно помогает. А потом — анальгинчику. До стоматолога дотянуть хватит.
Столешников мрачно на него посмотрел и так же мрачно проговорил:
— Разберусь. — Затем перевел взгляд на Вертайло. — Так мы идем? Чего резину-то тянуть?
— Ишь, какой скорый, — усмехнулся Вертайло. — Не терпится водкой полечиться? Ладно, идем. Только вдвоем, а ты здесь подожди.
— Я пакетик оставлю? — с усмешкой поинтересовался Дима, обращаясь к Столешникову и протягивая ему пакет с деньгами. — Посторожи, служивый.
Столешников взял пакет и поставил его на бетонный пол у своих ног. Дима повернулся, чтобы идти за Вертайло, но тут его окликнул охранник.
— Вот это лучше снять, — сказал он, показывая на наушник «фри-хенда», укрепленный на ухе у Димы.
— Да без проблем.
Дима снял наушник, вынул из кармана мобильник и отдал все охраннику.
— Только побережнее с этим, — сказал он. — Больших бабок стоит.
— Не бойтесь, не сломаю.
Охранник передал «фри-хенд» Столешникову, а сам быстро и умело обыскал Диму.
— Порядок? — весело поинтересовался тот.
— Порядок, — ответил охранник, обращаясь не столько к Диме, сколько к Вертайло.
11
Вертайло, оперативник Дима и охранник зашли в подсобное помещение и закрыли за собой дверь.
Столешников посмотрел растерянным взглядом на дверь, потом на пакет, стоящий у его ног. Вытер ладонью пот со лба и тихо пробормотал:
— Что ж я делаю?.. Я же вколачиваю гвозди в собственный гроб.
Он обернулся и посмотрел на тяжелую дверь склада.
Бежать?.. Да, надо валить отсюда. Валить подальше!
Столешников сделал движение по направлению к двери, но тут же в растерянности остановился. Нет, бежать было нельзя. Потому что некуда. А так — может быть, еще и пронесет. Помощь следствию и все такое. Может, дадут условно?
Столешников горько усмехнулся и покачал головой: «Кого ты обманываешь, парень?»
