— Хороша игрушка.
— Подарил бы, — насмешливо предложил «кожаный пиджак».
Вертайло криво ухмыльнулся.
— Запросто. Плати пятнадцать тонн и забирай.
— Жадный ты.
— Ага. — Вертайло по-ковбойски крутанул пистолет на пальце. — А ты у нас щедрый. На чужие деньги. Ты лучше мне покупателей побыстрее найди. Только нормальных. А то все только грозишься.
— Не блажи. Все будет.
— Когда? — сухо поинтересовался Вертайло и наставил пистолет на партнера.
Тот посмотрел на пистолет, нахмурился.
— Я, между прочим, уже два часа как на Петровке должен быть, — сказал он. — Как раз по этим делам.
Вертайло пожал плечами:
— Ну так иди.
— А ты без меня разберешься? — прищурил глаза «кожаный пиджак».
— Да уж справлюсь как-нибудь.
— Ну смотри. — «Кожаный пиджак» протянул прапору руку. — Все, Миша. Я помчался. Позвоню.
— Давай, не скучай. И держи нос по ветру.
«Кожаный пиджак» повернулся и зашагал к выходу. Вертайло проводил его взглядом, нахмурился, покачал головой. Затем осмотрел пиджак, брезгливо отряхнул запачкавшийся рукав и усталой походкой направился к кару.
Дождавшись, пока Вертайло усядется в кар и покатит по узкому проходу между ящиками, Плетнев осторожно выбрался из-под «Газели».
— Ну, теперь домой — с докладом, — усмехнулся он.
4
Последние два дня Боровой с утра до вечера мотался по городу, делая необходимые приготовления и ведя последние переговоры с нужными людьми. Нервы его были на пределе.
Дожидаясь в баре Вертайло, Боровой решил выпить водки, чтобы хоть немного расслабиться. И выпил. В голове немного прояснилось, тело действительно расслабилось, мысли потекли ровнее.
Вертайло ему не нравился. Было в этом плюгавом мужике что-то отталкивающее, заискивающе-предательское, что-то невероятно пошлое и подлое. Вертайло, несмотря на всю свою изворотливость и хитрость, так и не научился придавать лицу нужное выражение. К примеру, он приветливо улыбался собеседнику, но глаза его при этом говорили: «Дай только шанс, скотина, и я сожру и тебя со всеми твоими потрохами. Сожру и не подавлюсь».
Вертайло был из тех, кому никогда не доверяют и с кем имеют дело по крайней необходимости. Боровой знал, что несколько лет назад Вертайло проворовался и угодил в тюрьму. Была какая-то история с краденным провиантом… или с крадеными сапогами… что-то в этом роде. Прапор крал у своих, у русских, чтобы продать барахло мусульманам. За одно это стоило раскроить ему морду. (Ох, с каким бы удовольствием Боровой это проделал!)
Но Вертайло был полезен, а потому Боровой общался с ним вежливо и, по возможности, уважительно.
Вертайло показался в дверях бара точно в назначенное время. Оглядел зал своими крысячьими глазами, увидел Антона Борового и зашагал к нему, огибая столы и стулья и расплываясь по пути лицом в приветственную улыбку.
— Мой юный друг! — сказал он, останавливаясь у столика. — Сиди, сиди, не вставай!
Они пожали друг другу руки. Пожатие у Вертайло было крепким, но каким-то осклизлым, словно пальцы бывшего прапора были выструганы из крепкого, но уже начавшего загнивать пня.
Вертайло бухнулся на стул, вытянул ноги и блаженно проговорил:
— Фу-у… Устал, как собака.
— Много работали? — вежливо поинтересовался Боровой.
— Не то слово. Бегаю по городу с утра до вечера. — Вертайло посмотрел на опустевший графин и облизнул кончиком языка толстые губы. — Водку пил? — поинтересовался он, хитренько щуря на Борового начавшие заплывать глаза.
Тот кивнул:
— Угу.
— Любишь это дело?
— Смотря по настроению. Вертайло улыбнулся.
— Я тоже. Но сейчас с большим удовольствием дерну пивка. Поддержишь меня?
Боровой покачал головой:
— Нет. После водки пиво не пью. Башка потом болит.
— О как! — весело произнес Вертайло. — А я ничего, привык. Чем еще водку полировать, как не пивом? Эй, любезный! — окликнул он официанта. — Принеси-ка мне пива и чего-нибудь солененького.
— Чипсы подойдут?
— Тащи! Ну-с, — снова повернулся к Боровому Вертайло. — Деньги при тебе?
— При мне, — ответил Боровой.
— Все?
— До последней копейки.
— Хорошо. — Вертайло достал из кармана сигареты и закурил.
Боровой дождался, пока он закончит с этим, и спросил:
— Где товар?
— С товаром все в порядке, — ответил Вертайло. — Он в машине. Передашь мне деньги, потом мы выйдем, дойдем до машины, и там уже получишь свой товар. Не в кабак же мне его тащить! — весело заметил Вертайло и как-то по-особенному противно хихикнул.
«До чего ж мерзкая харя, — подумал Боровой. — И это тоже — русский человек. Сколько говна среди нас. И сколько работы впереди».
— Вы привезли именно то, что я просил? — уточнил Боровой.
— Разумеется. А ты что, сомневаешься? Запомни, сынок: прапорщик Вертайло никогда никого не кидает. Сколько заказал — столько я и привез. Как говорили у нас на складе, «пересчитайте и распишитесь». О, а вот и пиво!
Пиво Вертайло пил большими глотками, блаженно закатывая глаза и качая круглой плешивой головой.
— Вещь! — сказал он, ополовинив кружку. — Все-таки нет в мире ничего лучше свежего, холодного пива. Хотя нет, вру. Водка, пожалуй, лучше. Но только холодненькая, под соленые грибы и горячий рассольник.
Боровой дождался, пока Вертайло договорит свою околесицу, и сказал:
— Мне бы хотелось побыстрее завершить сделку.
— А ты куда-то торопишься? — вздернулся Вертайло.
— Тороплюсь. У меня много дел. Лицо Вертайло посмурнело.
— Ну пиво-то хоть дашь мне допить?
— Только если быстро, — сказал Боровой.
— Ох, какой ты скорый. — Боровой отхлебнул пива и добавил наглым голосом: — Сначала деньги покажи, а потом уже права качай.
— Пожалуйста.
Боровой достал из портфеля кожаную барсетку и положил ее на стол.
— Здесь все, — сказал он. — Будете пересчитывать?
— А ты как думал?
Вертайло взял барсетку, расстегнул молнию и запустил внутрь пухлые пальцы. Считая, он то и дело поднимал голову и шнырял глазами по залу.
— Боитесь слежки? — поинтересовался Боровой. Вертайло скривил губы.
— Береженого Бог бережет, — сухо ответил он и продолжил считать.
Боровому стало невыносимо скучно смотреть на этого раздобревшего кощея, противно слюнявящего пальцы и погружающего их в барсетку с таким видом, будто это — мраморная ванна со святой водой (Антон видел одну такую по телевизору).
