— В прежнем формате работать на фармацевтов не могли, а жить на что-то и платить сотрудникам зарплату, содержать подопытных животных — как думаешь, на что-то надо? Финансирования от генералов на это не хватало, как понимаешь.
Константин Дмитриевич молча переждал, пока вновь задумавшийся Турецкий переварит собственные мысли. И как только взгляд его друга стал более осмысленным, продолжил:
— Насколько понимаю, вся моя информация работает на твою версию… А что там с моим делом?
Александр Борисович усмехнулся:
— Пытаешься действовать по принципу «баш на баш»? — Он мысленно похвалил себя за то, что всю информацию, которую удалось наскрести, сразу решил выдавать Косте небольшими порциями и о том же самом предупредил Щеткина. — Кое-что есть. За Дэном уже третий день ходит Плетнев…
— Ты говорил, что его удалось отыскать, — напомнил Меркулов.
— Да, — кивнул Турецкий. — Но я не говорил тебе, кто он и откуда, кто его родители, к примеру…
— Это что, так важно? — удивился Константин Дмитриевич.
— Сам суди, важно или нет.
И он назвал вслух фамилию режиссера. Эффект был ожидаемый.
— Вот так номер! — ахнул Меркулов. И тут же добавил: — Хотя знаешь, эти «звездные» сыночки почти повально связаны с криминалом… Я уж не говорю о наркотиках!
— Ну, пока наш подопечный ни в чем таком не замечен, — возразил Турецкий. — Из всех странностей, если верить Плетневу, любовь к ежедневным бессмысленным прогулкам… Впрочем, Антон считает, что он кого-то пытается отыскать…
— А ты что считаешь?
— Ничего! Но если бы он кого-то искал, разгуливал бы, скорее всего, по какому-нибудь одному району города. В крайнем случае, по двум соседним. А он мотается по всей Москве, причем частенько совершает свои променады по самым кошмарным окраинам, предварительно добравшись туда на общественном транспорте… В общем, Костя, наберись-ка ты терпения: рано или поздно разберемся.
— У Щеткина тоже пусто, — вздохнул Константин Дмитриевич.
— Я в курсе.
О выжившем китайце Чонгли и о том, что озаботил Щеткина его поисками, Турецкий говорить не стал. И сэру Генри наказал пока что насчет этого докладываться исключительно ему лично. Парень мог, конечно, каким-то чудом выбраться из подвала, но наверняка израненным и с ожогами. Забиться в какую-нибудь заброшенную щель и там же и помереть. Это был, с точки зрения Турецкого, весьма вероятный вариант, а если так, вряд ли его труп обнаружат скоро… Да и для следствия толку от этого ноль: из мертвых, как известно, плохие свидетели…
— Ладно, Костя, мне пора, — подвел итог Александр Борисович. — Да и тебя время наверняка поджимает… Спасибо тебе огромное за информацию, ты нам очень помог! У меня последний вопрос, можно сказать, чисто теоретический: насколько эксклюзивны их разработки по фармакологии?
— Понятия не имею… Узнать?
— Если это удобно. Видишь ли, у фирмы нет даже своего сайта в Интернете. Значит, по-прежнему соблюдают чуть ли не сверхсекретность. Я просто хотел для себя прояснить, почему: из-за военки или до такой степени боятся, что их лекарственные секреты сопрут?
— А-а-а… Теперь понял и даже могу ответить: из-за военки. Как говорится, на всякий случай! Ты же знаешь наших госмужей?
— В таком случае, удивительно, что сведения о номере прежнего «ящика» все-таки просочились.
— Ты сам говорил, что упомянуто старое учреждение исключительно в связи с местом работы вашего объекта, а это не является нарушением ни прежних, ни нынешних инструкций. Что касается фармацевтики, не думаю, что речь идет об эксклюзиве: список их заказных разработок я видел — так, ерунда… Есть, конечно, кое-что новенькое. Например, недавно, если ты не в курсе, новое лекарство от гриппа вышло в продажу… Ну, такое название на букву «а», но на вид иностранное… Точно ты слышал, его уже с месяц по телевизору рекламируют… Сейчас…
— Да черт с ним, с названием! — отмахнулся Турецкий. — Хочешь сказать, что это их разработка?
— Ну!
— Так у них что, и производственные площади есть?
— Зачем? Заключает контракты с производящими фирмами Минздрав.
— Вот теперь ясность полная и еще раз спасибо. Мне действительно пора.
Константин Дмитриевич поднялся из-за стола и, протягивая ему руку, посмотрел на друга испытующе.
— Больше ничего по этой части не хочешь мне сказать? — нерешительно поинтересовался он. — А больше пока нечего… Костя, мне кажется, все точки над «и» мы расставили в прошлый раз. Могу подтвердить: с тех пор ничего не изменилось, и, как только мы выйдем на финишную прямую, я тебе отзваниваю. Даже если это произойдет глубокой ночью…
Ирина Генриховна не звонила своей лучшей подруге уже третий день, что свидетельствовало о том, что обиделась она на нее по-настоящему. Спрашивается, за что?!
Катя сердито стянула с рук резиновые перчатки, тщательно помыла руки после, слава богу, последнего на сегодняшний день пациента и, поколебавшись, достала мобильный телефон.
Ирина отозвалась сразу, и никакой особой обиды она в голосе подруги, против своих ожиданий, не услышала. Обменявшись парой незначительных фраз, Екатерина решилась:
— Если хочешь, могу тебя сегодня вечером подменить, я уже практически свободна, осталось переодеться — и гуляй, Вася!
— Вася уже погулял, скоро покормлю ужином и в постель! — рассмеялась Ирина. Потом помолчала и неожиданно согласилась: — Знаешь, вообще-то я не против, если ты подъедешь… Мне сегодня действительно не мешает объявиться домой пораньше… Давай, жду! Да, ты голодная?
— Есть немного, — призналась внутренне возликовавшая Катя. И тут же испугалась: — Но кормить меня не надо, сама поем, если есть что.
— Вот и хорошо, но учти: Антон сегодня будет поздно, после полуночи. У него работа…
— Мне все равно, во сколько он будет, — заверила ее Катя, — у меня с собой книжка есть интересная.
Книжка ей и в самом деле пригодилась. Поскольку Плетнев-старший, с которым Екатерина твердо решила поговорить на ту же тему, которую ей так и не удалось развить с Ириной, заявился домой не после полуночи, а после часа.
— Ох, — сообщил он прямо с порога, — а я прямо испереживался весь, как тут Васька один… Ирина Генриховна меня предупредила, что уедет после одиннадцати… Хорошо, что вы смогли приехать!
— Я тоже считаю, что это хорошо, — сухо кивнула Катя. — Идите, мойте руки и за стол… Сейчас подогрею ваш ужин.
— Да я и сам могу… — пробормотал он, покосившись на нее с удивлением: до сегодняшнего дня Екатерина ни разу не предлагала ему свои хозяйственные услуги.
— Не может быть! — Она не выдержала и ядовито улыбнулась.
— Что не может быть?
— Чтобы сам мог, — растолковала она. Плетнев, мгновенно понявший намек, бросил на Катю короткий холодный взгляд и, круто развернувшись, ушел в ванную, откуда почти сразу послышался шум воды из-под крана. Но подругу Ирины Генрихов-ны смутить такой мелочью было невозможно. К тому же она столько раз мысленно прокручивала в голове все, что должна сказать Плетневу, что терпение ее давно истощилось. Настолько, что она решила поговорить с оперативником, не испрашивая разрешения у Турецкого. Быстренько накрыв стол к ужину, она дождалась появления на кухне Антона и решительно села напротив него, налив себе чашку чая.
