— А-а-а, Вадим… Очень кстати! — Хабаров поднялся из-за стола. — Знакомься, наш новый санитар… Филипп, это доктор Субботин Вадим Юрьевич, ваш трудовой день начнется в его обществе, если вы готовы, непосредственно сегодня, минут через сорок… У тебя сегодня сколько на гипотермию? — Последнее относилось уже к доктору, тут же беззастенчиво начавшему оглядывать Агеева с головы до пят. Надо отдать ему должное, с очень доброжелательной улыбкой.
— Всего трое, Владимир Кириллович… Очень приятно, Филипп… Как вас по-батюшке?
— Он против отчества, — усмехнулся профессор. — Вот, господин Агеев, доктор вам все покажет и расскажет, вам придется поприсутствовать на самой процедуре… Все, мне пора!
— Вы на конференцию? — Субботин моментально потерял к Филе интерес, почтительно развернувшись к профессору.
Последнее, что услышал оперативник, прикрывая за собой дверь кабинета, ворчание Хабарова относительно неведомых ему бюрократических чинуш, не умеющим толком организовать даже столь элементарное мероприятие.
Оставив у пожилой и, как ему показалось, весьма надменной толстушки секретарши трудовую книжку и прочие бумаги, он отправился на поиски старшей медсестры, предполагая, что в итоге увидит еще одну пожилую тетку, только на сей раз с физиономией гренадера и характером Бабы-яги… Почему-то именно такую ассоциацию вызывало у него словосочетание «старшая медсестра». Каково же было его удивление, когда в указанном ему кабинете, располагавшемся на том же этаже, что и кабинет профессора, рядом с ординаторской, он обнаружил молодую дамочку с фигурой модели и внешностью кинозвезды.
Стройная девушка, черноволосая, сероглазая, с яркими полными губами и медового оттенка кожей, поприветствовала его прямо-таки голливудской улыбкой, демонстрирующей ровный ряд белоснежных зубов, которых явно не касался инструмент стоматолога.
Увы, улыбка угасла почти моментально: очевидно, красавица ожидала увидеть вместо Фили совсем другого человека… Интересно, кого?
— А я к вам! — Агеев решил не придавать значения сменившему улыбку настороженному выражению лица. — Конечно, если вы и есть Любовь Андреевна.
— Ко мне? — Изящные бровки слегка сдвинулись. — А, собственно, по какому вопросу?
— Я ваш новый санитар… Профессор лично принимал меня на работу, и вот теперь я…
— А… — В глазах красавицы мелькнуло странное выражение, а по губам скользнула и тут же пропала тень улыбки, правда, скорее насмешливой, чем приветливой. — Владимир Кириллович, что же, велел вам приступать к работе немедленно?
Агеев кивнул, вопросительно глядя на Любовь Андреевну и гадая, сколько же ей лет: ну никак не больше двадцати пяти!
Девушка еще немного нахмурилась, затем поинтересовалась именем новенького и, наконец, выдала цеу.
— Что ж… — произнесла она холодно и деловито. — Спускайтесь в регистратуру: скажете дежурной, чтобы выдала вам халаты — один повседневный, второй для операционной, она знает… Вы уже видели клинику?
— Да нет, только ту часть, где мы с вами находимся… Насколько понял, здесь у вас администрация?
— В основном… После того как оденетесь, поднимайтесь на третий этаж, пройдете к операционной… Там вам покажут куда, это сразу за боксами и реанимационной… И ждите, — медсестра глянула на часы. — Через несколько минут я туда поднимусь и до того, как привезут пациента на процедуру, объясню, что именно от вас требуется.
Она хотела добавить еще что-то, но тут в кармане Агеева некстати ожил мобильный и Любовь Андреевна внезапно снова нахмурилась и порозовела — как выяснилось, рассердившись.
— А вот это уже лишнее! — резко произнесла она. — Младшему персоналу в стенах клиники пользоваться мобильной связью запрещено категорически!
— Простите, я не знал. — Филя вытащил телефон и посмотрел на номер, затем на медсестру с самым виноватым видом, на какой только был способен. — Уверяю вас, это в первый и в последний раз… Жена…
— Я вас предупредила, — по-прежнему сердито произнесла она. — Идите!
Выскочив из кабинета и убедившись, что в коридоре административного отсека никого нет, Агеев включил связь.
— Ну? — коротко поинтересовался он.
— Черт-те что! — произнесла «жена» голосом Петра Щеткина. — Кому ни звоню, все либо в отключке, либо недоступны! А Саша просил срочно…
— Быстро говори по сути, а то я сейчас тоже отключусь! Чего тебе?
— Я насчет несчастных случаев с пациентами хабаровской клиники, ты меня слышишь?
— Слышу… Быстрее можно?
— Короче: дело Уварова — это которого машина сбила… приостановлено, так как водителя пока не нашли… но ищут! Машина, на которой совершено преступление, как сквозь землю провалилась, несмотря на то что ей дали отличное описание свидетели: черный джип-«чероки», модель…
— А второй? — перебил его Агеев, покосившись на кабинет Любовь Андреевны: ему показалось, что дверь в него слегка дрогнула.
— Второй сам накрылся, там стопроцентный несчастный случай, дело давно закрыто… Вопросы есть?
Вопросов у Агеева была уйма, жаль, что задавать их было никак нельзя.
— Спасибо, дорогая, — произнес Филя сладким голосом. — Второй костюм, я думаю, обойдется пока без химчистки… — и, поскольку ответом ему был абсолютно бессмысленный булькающий звук по ту сторону связи, поспешно добавил: — И вот еще что, милая, я сегодня уже работаю, ты мне больше не звони, пусик! В этой клинике младшему персоналу звонить не разрешено, так что я отключаюсь!
— Э-э-э… — произнес сэр Генри, он же майор Щеткин.
Но это было последнее, что услышал Филя, которого распирало от желания заржать: уж очень хорошо он представлял себе физиономию Петра, какой она наверняка была в данный момент.
Ржать было нельзя ни под каким видом. Поэтому Агеев поспешно отключил свой телефон и не менее поспешно устремился к лестничному пролету, ведущему вниз, — за халатом. То есть сразу за двумя халатами, как и наказала ему старшая медсестра здешнего лечебного заведения.
Но как он ни спешил, это не помешало ему расслышать звук скрипнувшей двери за спиной. Значит, он не ошибся и очаровательная Любовь Андреевна действительно подслушивала его телефонный разговор. Скорее всего, случайно — по-прежнему ждала кого-то к себе и, возможно, злилась на Филю за то, что он болтал в непосредственной близости от ее кабинета. Ведь если у красотки служебный роман, вряд ли она его демонстрирует коллегам.
В том, что речь идет о романе или адюльтере, Агеев не сомневался: перед его глазами все еще стояла очаровательная улыбка, которой его по ошибке поприветствовала старшая медсестра. Ни коллегам, даже самым приятным, ни подругам так не улыбаются. Подобных знаков внимания у красивых женщин удостаиваются исключительно любимые мужчины. Это Филя знал точно. Тем более было бы неплохо узнать, кто именно ожидался в момент его появления Любовью Андреевной.
