— Иными словами, вы не в курсе, что Колин личный счет на данный момент фактически пуст, там что-то около трехсот долларов… Все остальное он снял еще в мае, одномоментно.
— Как так? — Маринины брови округлились, потом сдвинулись над переносицей. — Не может быть… Почему же Коля мне ничего не сказал?
Как будто Турецкий должен был знать ответ на этот вопрос!
— Не знаю, — честно сказал он. — Но деньги снял, а поскольку в бизнес никаких аналогичных сумм не вкладывал, получается, снял для кого-то… Мог он сделать это для Гамзы?
Некоторое время Марина молчала. Ответила она очень неохотно:
— В мае, говорите? Тогда у Толи с бизнесом никакой катастрофы еще не было… Он погорел в июле на какой-то своей операции, а торговля тогда шла из рук вон… Июль вообще в этом смысле провальный месяц, мертвый… Если бы деньги были для Гамзы, Коля бы мне точно сказал…
— А про кого бы он вам не сказал?
Марина снова нахмурилась и даже закусила губу.
— Поймите, Мариночка, — мягко подтолкнул ее Турецкий, — сумма, вполне приличная, как в воду канула. Никто из близких друзей и знакомых ни на какой долг погибшему пока что и словом не намекнул… Итак?
— Понимаете, но ведь это всего лишь мое мнение… — пробормотала она. — Николай вообще-то часто кому-нибудь помогал, если была такая возможность… Но, возможно, не сказал бы мне об этом, если бы в помощи нуждалась Дарья Андреевна…
— Почему? — быстро спросил Турецкий.
— Она… У них… Очень давно, в юности, даже в школе еще, роман был, а на мой взгляд, Дарья и сейчас к Коле неравнодушна… В общем, муж человек чуткий, не мог не понимать, что мне такой щедрый жест по отношению к ней был бы неприятен… Но если вы думаете, что она при этом способна на убийство! Нет, вот в это я точно не верю, и по той же причине!
Александр Борисович был в этом отношении совершенно согласен с Мариной, но причин у него для этого имелось не одна, а, пожалуй, целых три. Прежде всего, Дарья Андреевна, известный искусствовед, эксперт по живописи, услугами которой очень часто пользовались богатейшие люди столицы и Питера, способные позволить себе коллекционировать картины, была женщиной вполне состоятельной. Ей, живущей в одиночестве всю жизнь, денег на собственные нужды не только хватало, но наверняка еще и оставалось более чем достаточно.
Во-вторых, случись какая-то особая ситуация, понадобись ей срочно крупная сумма, вряд ли бы она обратилась к Мальцеву: по той самой причине, упомянутой Мариной… Костя Меркулов ведь тоже утверждал, что Дарья до сих пор не изжила свои чувства к Николаю. Следовательно, он был бы для гордой дамы последним человеком, у которого можно просить деньги…
Третьим аргументом в ее пользу была сама натура Дарьи Андреевны. Ведь не просто эксперт-искусствовед, а человек искусства! Тонко чувствующий, насколько помнил Турецкий свое общение с этой женщиной (а пару лет назад они общались довольно часто), и, как ему показалось, очень мягкий человек, она ни по каким параметрам не тянула на убийцу…
В общем, в конечном счете выходило, что и его визит к Марине Мальцевой ничего существенного к следствию не добавил. Разве что саму Марину ему довелось расстроить. Она ведь явно расстроилась, обнаружив, что муж скрыл от нее свои манипуляции с личным счетом… Но тут уж ничего не поделаешь, больше поинтересоваться этим обстоятельством было не у кого.
Теперь впереди разговоры с каждым из друзей покойного по отдельности в надежде, что должник сам сознается в заеме. Хотя коли уж столько времени молчал, не пожалев оставшуюся с сущими грошами вдову друга, то вряд ли заговорит сейчас… Что ж, придется оперативнику Плетневу поработать как следует, несмотря на все его семейные проблемы!
8
Откладывать разговор с Лидией Ильиничной Клименко в долгий ящик Николай Щербак не стал, справедливо рассудив, что профессора Хабарова лучше всего ловить в первой половине дня. Как правило, у хирургов начиная с обеда идут операции, часто по нескольку подряд. К тому же ему хотелось как можно быстрее заняться той версией, связанной с убийством отца клиентки, которая ему самому казалась перспективной: интереса Александра Борисовича к болезни и лечению покойного Ильи Петровича он до конца так и не понял. Однако из уважения к Турецкому решил отработать клинику как можно быстрее.
Отправившись в модельное агентство, он решил заодно по мере возможности присмотреться и к продюсерскому центру «Минимум», а если обстоятельства сложатся благоприятно, то и к самому Шилову. Однако с продюсером ему не повезло: к особнячку, который занимали фирмы супругов, он добрался ближе к вечеру. Решив сделать вид, что ошибся дверью в поисках Лидии Ильиничны, направился к центральному входу и почти сразу понял, что он заперт и, кроме скучающего в полутемном вестибюле охранника, прекрасно просматривающегося за стеклянной дверью, там никого нет. Странно: Щербак всегда полагал, что наиболее активно шоу-бизнес функционирует как раз вечером… Собственно говоря, он и не ошибся.
Хмурый малый в камуфляже, открывший ему стекляшку, прежде чем поинтересоваться, кто незваному посетителю нужен, буркнул, что все уже в Лужниках. Видимо, нынче отыгрывалось какое-то очередное стадионное, а точнее, стадное действо. Так что Колина домашняя заготовка пропала всуе, — выслушав, где именно находится вход в «Круиз», он разочарованно кивнул и поспешил в агентство.
Лидия Ильинична была на месте и продемонстрировала легкое удивление при виде Щербака:
— Я думала, мы встречаемся завтра… У меня что-то с памятью?
— Ну что вы! — как можно радостнее улыбнулся Николай. — C вами-то как раз все в порядке. А вот у нас неожиданно возникло к вам несколько срочных вопросов…
Разговор происходил в коридоре, Лидию Ильиничну он застал перед дверью ее кабинета, в который она как раз собиралась войти.
Несмотря на вечерний час, из-за дверки справа слышался стрекот швейных машинок, приглушенный гул женских голосов, еще какие-то неясные звуки.
— Вы, я смотрю, — заметил он, — трудитесь в две смены.
— Просто у нас срочный заказ… Ладно, заходите. Но больше двадцати минут уделить я вам не могу: я сегодня даже не обедала…
«Эк она для муженька-то старается!» — подумал про себя Щербак и кивнул:
— Двадцати минут будет вполне достаточно!
Кабинет Лидии Ильиничны, в который его так неохотно впустили, выглядел очень чистенько, аккуратно и… казенно. Если не считать ярких плакатов на стене за хозяйским столом, на которых были запечатлены знаменитые зарубежные модели на подиумах, судя по всему, мировых, никаких украшений в помещении не имелось. Ну разве что стоявший в углу журнальный столик с ворохом модных журналов можно было с натяжкой счесть за попытку создать здесь определенный уют.
— Я вас слушаю. — В голосе Клименко действительно звучала усталость. — Присаживайтесь.
Щербак опустился на простой стул с неудобной прямой спинкой, стоявший перед столом Лидии Ильиничны, сама она расположилась на своем рабочем месте и вопросительно уставилась на оперативника, поэтому он решил не тянуть резину и сразу спросил:
