Правда, и она требовала жесткого соблюдения дисциплины и диет, но платила неплохо. Однако предупредила: если хотя бы раз сотрудница попадется на серьезном нарушении условий соглашения, последует немедленное увольнение. Ждать второго раза хозяйка не станет.
— И ты попалась? — уверенно спросила Романова.
— Я д-думала, что эта гнида просто пугает… — пробормотала Соня. — Я ж просто так попробовала, для интереса, откуда ж я знала, что мне… что со мной…
Лицо девчонки снова искривилось в плаксивой гримасе. Но Гале все-таки удалось вытянуть из нее грустный финал банальной истории. Конечно, Соня должна была рано или поздно в кого-нибудь влюбиться, возраст такой! Но весь вопрос в том — в кого. Парень в первый же вечер потащил ее на тусовку — во времена Галочкиного шестнадцатилетия это называлось вечеринкой. И под завязку предложил ей понюхать… Никогда в жизни не употреблявшая наркоты, Соня не могла отказать понравившемуся бою, тем более что и дорожка-то была совсем маленькая… Кто ж знал, что ее организм так среагирует?!
Повезло еще, что кто-то, не участвовавший в упомянутом «развлечении», не побоялся вызвать «неотложку»… А когда спустя четыре дня Соня вышла из больницы (это было вчера) и заявилась на работу (это было только что, Галя видела!), выяснилось, что она здесь больше не работает, а деньги — почти ползарплаты — платить ей никто не собирается! Мало того, Лида-Гнида назвала ее наркоманкой и предупредила, что сделает все, чтоб об этом узнали Гнидины коллеги!
— Действительно грустная история, — вздохнула Галочка. — Может, тебе, пока все это забудется, в школу вернуться?
Соня бурно запротестовала, и Галя поспешно внесла другое предложение:
— Не может быть, чтоб эта ваша Гнида была такой властной, вряд ли ее все послушают… Ты много о ней знаешь?
— А что о ней знать-то? — вздохнула несколько поутихшая Соня. — У нее муж всем особняком владеет, из певичек всяких разных звезд делает…
В голосе девчонки прозвучала зависть.
— Продюсер, что ли?
— Ну… Важный, говорят, мужик, любовниц куча… А с Гнидой они давно не живут, зато дружат… Работает она на него, за деньги!
— Как это?
— Ну, не то чтобы работает… Но костюмы своим шалавам он у Гниды заказывает, а она с него то ли вообще денег не берет, то ли берет мало, точно не знаю… У него связи серьезные! — совсем по-взрослому вздохнула опять девчонка. — И Лидка ими пользуется на равных с ним… Спелись! Два сапога пара…
Галя задумалась: слова Сони подтверждали те выводы, которые сделала она сама из подслушанного разговора супругов, и те, что сделал в свое время Агеев. Действительно, хорошо налаженное деловое партнерство… Шантажом тут, по крайней мере на первый взгляд, похоже, не пахнет…
Осторожно порасспросив Соню еще минут десять, Романова выяснила, что у Лидии Ильиничны (во всяком случае, по сведениям моделек) по-прежнему никаких «любовей» на стороне не водилось. Зато своего отца она, по словам девчонки, обожала, часто привозила с собой сюда, показывала ему свои модели, разработанные лично ею. Вообще, возилась с ним, как с младенцем каким…
— Старикашка-то как раз ничего был, — признала Соня. — Добрый, на показах цветочки всегда кому-нибудь дарил… Однажды огромную такую коробку шоколадных конфет привез и уговорил Гниду дать нам по одной штуке! Говорят, он чем-то болел, но потом вылечился.
— Почему думаешь, что вылечился? — рассеянно спросила Галя, думая о своем.
— Он месяца два к нам не появлялся, когда заболел, а потом снова приехал, веселый и здоровый совсем… А через пару недель под машину попал… Лидка с тех пор совсем ведьмой стала!
Посидев еще немного с Соней и поутешав ее, как могла, Галя решила, что сегодня в агентство идти не стоит. А может, и вообще не стоит. Это уж как Александр Борисович решит. Завтра с утра она отправится в «Глорию» и доложится Турецкому: его ведь в первую очередь интересовали отношения супругов. О них она узнала достаточно. Если же понадобится дополнительная информация, для драгоценного Сан Борисыча капитан Романова сделает все, что в ее силах.
Из многочисленных знакомых Николая Щербака мало кто знал, что он очень любит детей: своих ему Бог не дал… Но он их не просто любил, но еще и умел с ними общаться: наверное, потому, что ребятишки отлично чувствовали, что этот взрослый дяденька интересуется ими искренне.
Восьмилетняя Машенька, с которой Щербак предпочел познакомиться в ее дворе, когда девочка вышла погулять после школы, тоже моментально поняла, что он восхищается тем, как она ловко, ни разу не уронив, целых пять минут отбивала мячик о стену соседнего гаража, искренне, а не для того, чтобы к ней пристать с дурными намерениями! Девочку ему издали показали приподъездные бабульки, после того как Николай продемонстрировал им свое удостоверение: о происшествии с наездом все они хорошо помнили и ничуть не удивились его интересу к девочке.
— Классно играешь в отбивалки! — произнес Николай, подойдя к Машеньке. — И сколько раз так можешь?
— Пятнадцать пока, — пояснила та и, подхватив мяч, повернулась к нему.
— А я к тебе по делу, — серьезно сказал Николай. — Говорят, ты кое-что видела? Не очень давно.
Девочка внимательно оглядела незнакомца серьезными серыми глазами и продемонстрировала догадливость:
— Вы из милиции? Насчет того дедушки, которого толкнули?
— А его точно толкнули? — спросил Щербак. Маша пожала плечами:
— Не хотите — не верьте, но я сама видела… Тетенька, которая с ним ехала, поверила…
— И ты видела, кто его толкнул, можешь описать?
— В лицо — нет, — мотнула головой девочка. — А куртка на нем темно-синяя была… И он немного лысый, вот тут…
Девчушка подняла руку и ткнула себя в затылок.
— Точно, с лысиной… — раздался за спиной Щербака старушечий голосок, заставивший его вздрогнуть от неожиданности и обернуться. — И зря ты, милок, Машке не веришь, она тут самая востроглазая… А насчет мужика-то и я видела, как раз из молочки шла…
Перед Николаем стояла сухонькая, словно веточка, старушенция в потертом плаще из искусственной кожи и забавном, тоже далеко не новом, берете, с клетчатой хозяйственной сумкой в руках.
— Здравствуйте, — несколько растерялся Щербак. — Так вы, получается, тоже что-то видели?
— Да, считай, почти ничего, — сказала та. — Говорю ж, издали… Машка-то ближе стояла…
— И все же: как толкнули, видели? — и, спохватившись, с запозданием представился.
— Знаю-знаю, мне бабы уж сказали, что ты из милиции… Ваши-то со мной тогда и говорить не стали, а уж с девчонкой и подавно. А я и не лезла, это она вон все, — старушка кивнула на девочку. — Видела, как толкнул и как псих этот на машине на дедка прямиком рулил, но говорю ж, издали! А тот, который убивец и толкнул, тут же и сдунул, только лысина и сверкнула…
