— Игуменов за свои лекала дерет так, что…
— Ничего не поделаешь! — оборвала его дама. — Они того стоят, уж поверь… Сколько, говоришь, платьев ей понадобится?
— Два! Сольник из двух отделений… Возможно, и три.
— Три — исключено! Ты же не собираешься на ее костюмах пролетать, как фанера над Парижем? Лично я не уверена, что сольный концерт отобьет стоимость ее нарядов.
— Ничего, — уверенно возразил мужчина, — сразу же начнутся гастроли, впендюрим ей дополнительный концерт и покроем расходы… Но, что бы ты ни говорила, а Игуменов дерет за свои лекала безбожно!
— Ваня, ты никак не научишься смотреть на наш бизнес объективно, — вздохнула женщина. — «Дерет» он столько, сколько они стоят, просто ты привык, что, когда идут мои модели, платить приходится только за материал… Сейчас у тебя просто нештатная ситуация, но сам же говоришь, отобьете за счет гастролей.
— Уж я ее погоняю! — мстительно произнес мужчина. Галя не сомневалась, что это был Шилов и слышит она разговор супругов. — Ладно, Лидочка, связывайся со своим Игуменовым, мне пора… Ты как — получше?
За дверью возникла пауза, потом легкий вздох.
— Получше мне будет только тогда, когда найдут папиного убийцу.
— Ты, я вижу, по-прежнему уверена?…
— Иван, оставим этот разговор! — резко оборвала его Лидия Ильинична. — Ты говорил, тебе пора…
На этом месте Галя Романова сочла за благо выскользнуть на улицу, и к тому моменту, как Шилов, оказавшийся лысым толстяком с настороженными черными, маленькими, словно смородинки, глазами, вышел из дверей «Круиза», девушка с растерянным видом стояла перед неприметной табличкой, вглядываясь в нее, и даже вздрогнула «от неожиданности» при появлении супруга Клименко.
Тот моментально впился в Романову цепким, недобрым взглядом:
— Вы к кому? — Поздороваться с ней он не счел нужным.
— А это — модельное агентство? — просительно пролепетала Галя.
— Именно. И что из этого следует?
Он насмешливо окинул ладненькую, но невысокую Романову быстрым оценивающим взглядом.
— Я ищу работу швеи, — поспешно произнесла та. — Я очень хорошо шью… У нас на фабрике так мало платят…
— Ах, швеи? — Шилов слегка запнулся, и Галочка подумала, что ее импровизация, подсказанная подслушанным разговором, должна сработать. Она и сработала, правда, не сразу: Иван Кузьмич явно страдал хроническим недоверием к окружающим.
— А почему вы ищете работу именно здесь? — Он прищурился, уставившись на девушку в упор.
— Я подумала, что в модельных агентствах должны хорошо платить… — залепетала она. — Я… Я выписала из Интернета адреса и…
— Ясно! — Шилов вдруг потерял к ней интерес и, пожав плечами, шагнул в сторону, освобождая проход. — Поговорите с хозяйкой, возможно, ей действительно нужны швеи, но вряд ли на постоянную работу…
— Я бы и подработать не отказалась…
Но Иван Кузьмич уже шел по заасфальтированной дорожке, окружавшей особняк и соединяющей оба его входа, не слушая ее и вообще не обращая никакого внимания. Мысленно перекрестившись (этот мужик ей не просто не понравился, Галочка чувствовала какую-то неясную, исходящую от него опасность), девушка поспешно открыла двери и проскользнула вовнутрь. Однако пообщаться с хозяйкой модельного агентства лично, как она намеревалась, капитану Романовой сегодня было не суждено: такой уж выпал день! Впрочем, как оказалось на поверку, далеко не самый неудачный.
Стоило Гале занести ногу на одну из трех ступеней, как послышался прямо-таки оглушительный визг: «И черт с тобой, пошла ты на x…» — и на Романову свалилось нечто длинное, разноцветное, напоминающее торнадо… Инстинктивно вытянув руки вперед, она невольно подхватила налетевшее на нее явление природы, оказавшееся на ощупь удивительно костлявым… И не сразу сообразила, что крепко держит в объятиях неправдоподобно длинную и худую девицу, разъяренно брызгающую слюной, вместе с которой из той вылетала матерщина… Если бы не Галя, девица бы точно свалилась, не удержавшись на ногах.
Впрочем, никакой благодарности за спасение она к Романовой не испытывала, скорее, наоборот, с полуоборота переключившись в своей ярости на Галочку. Однако выбить капитана Романову из колеи в процессе выполнения задания, каким бы сложным оно ни было, пока еще никому не удавалось! Переждав несколько секунд — ровно до момента, когда сквернословие девчонки, оказавшейся удивительно рыжей, иссякло и перешло в обыкновенные рыдания, Галя осторожно выпустила ту из рук и вывела на улицу.
— Успокойся, — сказала она как можно ласковее. — Что бы у тебя ни случилось, как сказал один мудрец, и это пройдет…
— Да?! — Девица вновь завелась. — Да кто ты такая, чтоб ко мне тут вязаться?! Как же, пройдет… Эта гадина теперь всех обзвонит, всем скажет… Меня никуда не возьмут!
И, вновь расплакавшись, на этот раз потише, она отвернулась от Гали и совершенно по-детски уткнулась лицом в свежевыбеленную стену особняка. Романовой сделалось жаль скандалистку и плаксу по-настоящему. Оглядевшись и заметив в глубине довольно зеленого и уютного двора пустую детскую площадку со скамейками, она решительно отклеила рыдающую незнакомку от стены и повлекла в ту сторону. Хорошо, что ветер разогнал наконец тучи и хоть ненадолго, но выглянуло солнце. Да и деревья, несмотря на конец сентября, почему-то в нынешнем году не спешили сбрасывать листву.
— Пойдем туда, там нас никто не увидит, — проворковала Галочка. — Кто бы тебя ни обидел, нечего радовать его еще и слезами!
— Обидел? — Девчонка, не слишком упираясь, все-таки подчинилась Романовой и пошла за ней, как коза на веревочке. — Это называется «обидел»?! Да она меня куска хлеба лишила! Навсегда!
— Может, ты преувеличиваешь? — осторожно возразила Галя, помогая неожиданной собеседнице опуститься на скамью.
— Ну да, если бы… Я ж говорю, теперь эта стерва всех обзвонит и никто меня больше к подиуму и на версту не подпустит! У-у-у… сука!
Спустя пятнадцать минут Романовой наконец удалось вытянуть из девчонки, отрекомендовавшейся Соней, ее грустную историю. Впрочем, никакой оригинальностью не блещущую.
Стать моделью она, как водится, мечтала чуть ли не с детского садика. Начиная с шестого класса моталась по кастингам по всей столице, но ей, несмотря на подходящий рост, почему-то не везло. И вот только год назад — как выяснилось, Соне было всего шестнадцать, но в модельном бизнесе это почти что много — наконец случился первый успех. Девочку взяли в довольно крупное агентство; прежде чем допустить к подиуму, натаскивали целых два месяца: учили ходить, двигаться, жить по расписанию, не нарушая диету… Она готова была на все, лишь бы овладеть профессией. Даже школу бросила…
Все бы ничего, но условия ее контракта, заключенного на полгода, были рабскими, после вычетов за обучение, не оставалось в смысле денег почти ничего: мать «дармоедку» только что из дома не гнала, поскольку семья у нее бедная, еще двое сестер моложе Сони, а отца нет… Словом, когда оговоренные полгода миновали и появилась возможность зарабатывать чуть больше, тут-то и объявилась Лида-Гнида, как ее, оказывается, звали остальные модельки, с куда лучшим контрактом.
