— Лена, — громко окликнул он ее, — пора за водой идти.
— Иду, — весело откликнулась она, уже окончательно проснувшись и порадовавшись солнечному утру.
Сквозь неплотно занавешенную ситцевую занавеску лучики сбегались прямо к ее изголовью. Она быстро вскочила, распахнула окно и выглянула во двор. Пес Марсик-старший гонялся за Марсиком-младшим, тот повизгивал, но игру принимал. Когда два года назад Лена приехала к дяде Володе и он водил ее по двору, знакомя со своим небогатым хозяйством, ее очень удивило, что обоих псов он назвал Марсиками, а три разномастные кошки — как впоследствии оказалось, родня между собой — откликались на общее имя Кыцька. Дядя Володя голову себе не ломал, выбирая имена для домашней скотины. Помимо собак и кошек, у него было с десяток кур и полоумный петух, который всегда норовил клюнуть Лену в ногу, и она боялась его, как лютого цепного пса. Корову дядя Володя не держал, пришлось продать, когда его жена, сестра Лениной мамы тетя Галя, умерла после продолжительной болезни. В небольшом загоне он держал семью коз. Бородатого козла назвал Авраамом, у остальных пяти коз имен не было. Лена пробовала было каждой дать имя, но дядя Володя в них постоянно путался, потом решил, что без имен раньше было проще жить, и стал по-прежнему называть их Кормилицами.
Лена умылась остатками воды, причесалась и повязала на голову пеструю косынку. Придирчиво осмотрела себя в зеркало. Хоть время раннее и ее ученики наверняка еще спят, мало ли кто может встретиться на пустынной спозаранку улице. Сельская учительница всегда на виду у всей деревни. Тем более молодая и незамужняя. А народ здесь болтливый и осудить готов каждого, особенно приезжих. Это в родном Краснодаре никому ни до кого нет дела — ходи хоть в брюках, хоть в мини-юбке, никто тебе слова не скажет. В этом удобство проживания в большом городе. А в станице поначалу ее провожали взглядами из всех дворов, когда она со списком своих учеников обходила их дома. Директриса велела молодой учительнице познакомиться с родителями будущих учеников и заодно посмотреть, в каких условиях они живут. Жили примерно одинаково. В каждом доме встречали радостно и норовили поднести стакан самогонки. Лена вежливо отказывалась, хозяева обижались, но она сумела найти удачную отговорку.
— Мне еще двадцать пять домов обойти. В каком виде я к ним буду заявляться? Что про меня подумают ваши соседи?
Хозяева находили ее слова резонными. Но не выливать же содержимое стаканов обратно в двадцатипятилитровую бутыль! И, крякнув, выпивали за ее здоровье. Сначала свой стакан, потом и ее. Настроение у них сразу становилось на несколько градусов выше, и они принимались нахваливать своих детей. Как они ловко управляются со скотиной, готовят корм для поросят и телят, приглядывают за курами и младшими братьями-сестрами. Вот только с учебой у них не очень… Но это дело поправимое. Новая учительница пришлась всем по нраву, и они надеялись, что теперь-то детки станут учиться лучше. А то старые учителя очень придирчивые, все им не нравится, готовы детей так загрузить, что им и выспаться некогда. И никто из учителей не хочет понять, что дети — первые помощники родителям по хозяйству…
Это потом уже, когда к ней привыкли, вежливо здоровались, кланяясь чуть ли не в пояс, выпить уже не предлагали. Уважали. Потому что помимо того, что она обучала школьников в единственной десятилетке на две станицы, директриса школы обязала ее преподавать и в вечерней школе. Так что днем она учила русскому языку Надю Денисову и Сашу Кириенко, Наташу Гончарову и Мотю Гасилову, Петю Щура и Витька Балабенко, а вечером их родителей, в основном матерей. Отцы считали, что всякие знания — лишние хлопоты. Вечера можно проводить гораздо интереснее, с бутылкой самогонки и вяленой рыбкой. За селом протекала речка Ялпужанка, с которой кормились всей станицей. Бабы жарили, вялили и коптили рыбу не только для семейных нужд, но и на продажу — ездили на Тихорецкую продавать к поездам. Раньше, при советской власти, существовал план сдачи выловленной рыбы совхозу. Но вот уже десять лет как старой власти нет, а новым властям на все начхать. Кто-то из местных за счет рыбы даже сумел разбогатеть и построить новые дома, остальные продолжали жить в саманных домишках, кое-как сводя концы с концами, но зато не испытывая недостатка в закуске. У всех под крышей на веревках сушилась рыба. Праздники были частыми — дни рождения, дни ангела, можно было выпить и без всякого повода. Народ гулял, плодил детей, приводил их учить к молодой учительнице Елене Андреевне, а она уже объясняла родителям, что и Петя, и Ванятка, и Дуся, и Сашко — необучаемы. Так что извините, родители, еще на тройки я их буду тянуть. Но не более того. Хотя они не в состоянии повторить фразу из пяти слов. Матери виновато опускали головы, отцы отмахивались. Только одна бабуся заплакала горькими слезами:
— Учительша, ты уж моего Ванятку не обижай, больной он на головку. Памяти у него совсем нет. Шо ж делать, коли и дочь моя, и зять пьют кажный день. Старшенького еще успели народить здоровеньким, а вот Ванятка… — она стала вытирать слезы сухонькой морщинистой ручкой, и Лена тогда чуть сама не заплакала.
Она уже жила в станице две недели и успела насмотреться всякого. Сначала ее приводили в ужас пьяные выкрики бредущих навстречу мужиков, и она прижималась к заборам, держась от них подальше. Бывало, бросалась поднимать валяющихся в канавах женщин, но коллеги-учителя быстро объяснили ей, что к чему. Учительница истории Зинаида Владимировна ухватила Лену за руку, когда та метнулась к канаве, увидев спящую мертвецким сном пожилую женщину. Лена решила, что женщине плохо и нужно срочно ее спасать.
— Не бросайся ты так, она же пьяная. Ты что, пьяных никогда не видела?
— Видела, но не столько же…
— Не забывай, совхоз развалился, люди без работы. Вот они себя и потеряли. Тут нормальных семей едва половина наберется.
— А как же учить этих… у которых с головой плохо?
— Чему тебя в институте учили? — спокойно спросила историчка. — Эти дети — дебилы. Вы же учили по психологии, что это просто задержка психического развития. У них слабо развито абстрактное мышление, но читать их научить можно. Просто когда будут отвечать, к доске не вызывай. Пусть с места отвечают. Хоть из учебника прочитают, и то хорошо. Я таким всегда твердую тройку ставлю. Закончат школу, помогать родителям будут. Кстати, к своим обязанностям по дому они относятся более ответственно, чем их родители. Если родители напьются и лежат в лежку, их дети и скотину накормят, и коров подоят, и обед сготовят. Не пропадут. У них очень высокий порог выживаемости. Возьми семью Жигуленко. Папаша спился и помер. Мать спьяну куском мяса подавилась и умерла. Осталось пятеро детей, младшему шесть лет. Старшей, Дусе, семнадцать. Пошла в контору работать, всех детей на себе тянет.
Лена вспомнила Наташу Жигуленко, хрупкую малорослую девочку с большими испуганными глазами на худеньком смуглом личике. Самая маленькая в четвертом классе. В школьной столовой ее кормили бесплатно, и она ела всегда так жадно, словно это была единственная еда за весь день.
— У меня в классе Наташа Жигуленко учится… Мне кажется, она никогда не ест досыта.
