— Так, — сказал Петр, — сейчас вызову сюда эксперта-криминалиста, и проверим подлинность документа. Это — раз. И узнаем, в какой нотариальной конторе заключали сделку. Там запись должна храниться. Это будет два. — Он взялся за трубку телефона. — А ты сядь, Сивцов, и рассказывай, перед кем ты отчитывался? Кто сюда заходил? Когда? Быстро!
— Заходил тут мужик… Говорил, что хозяин. Я показал, объяснил, он ушел, сказал, потом зайдет уточнить. Я, получается, у его сына купил. Регистрация была, а прописки не было, вот мы и… А потом жена родила одного, другого…
— Как он выглядел и куда ушел, говорил?
— Ну… — неохотно ответил Сивцов, — сказал, что пока на даче перекантуется, где-то по Дмитровскому шоссе, а там и разберется, как это его Вовка продал квартиру без согласия родителя. Не может, мол, того быть. Но ему сейчас некогда, а вот потом… Но больше не появлялся.
— Так, когда приходил?
— А неделю назад.
Петр прикинул: так оно в принципе и должно было быть. Освободился две недели назад, пока опомнился, пока доехал… Неделю за Антоном следил, вот и сходится.
— По поводу сына чего спрашивал?
— Ну… — опять помедлил Сивцов. — Как он погиб, отчего…А мы-то откуда знали? Соседи говорили, что он с приятелем тут чего-то натворил, женщину убили, а перед этим… того… Их вроде судили, да отпустили, а потом приехал муж, отыскал их и… тоже того…
— Как же ты не знаешь, это ж при тебе было! — уверенно заявил Щеткин.
— Нет, — словно испугался этот здоровый мужик. — Мы после переехали.
— После убийства, что ль?
— Ну… — мужик кивнул и сам обомлел, а Петру только это признание и требовалось. «Ну, тупой! — подумал он. — Однако при деньгах, и сам, будто разбойник…»
— Как же ты у него купил квартиру, если его уже, как ты говоришь, того?
— Не, я не так сказал, — заторопился тот.
— Все ты правильно сказал, а про остальное просто врешь. Но лично мне твои признания не нужны, это не по моей части.
Сивцов облегченно вздохнул, но Щеткин продолжил:
— Это дело не «убойного» отдела МУРа, а ОБЭП, отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Я так понимаю, дал ты взятку местным чиновникам, или за тебя кто-то хорошо похлопотал, продали тебе бесхозную квартиру, у которой один хозяин — покойник, а второму — сидеть и сидеть еще добрый десяток лет. Только ты не знал, что его освободят досрочно, и проживал себе спокойно. А тут такой конфуз: вернулся хозяин и за старое принялся. Двойное убийство, похищение ребенка. Если удастся скрыться, он и тебя — следующим на очередь поставит, с твоими мальцами и бабой… В общем, с тобой я все понял. А он не говорил, где конкретно находится его дача?
— Нет, он ушел злой.
— Как выглядел?
— В сером таком костюме, куртке, плохо бритый, почти лысый. Оскал волчий… Но крутой, видно, мужик, из таких, что не за словом в карман лезут, а за ножом. Чего еще, не знаю.
«Ишь, как складно сказал! — удивился Петр. — А что ж дурак такой? С липовыми документами на что надеется? На взятки?».
— Говорил, будто рычал! — крикнула из комнаты женщина, она все слышала. — И на меня злобно косился…
— Да ладно тебе, — огрызнулся Сивцов, — им только и дела, как на тебя коситься… Совсем баба… того…
— У тебя все, Сивцов, того. Ты и сам, я вижу, того. Ладно, пусть с тобой разбираются те, кому это положено. Между прочим, женщина, мать такого же ребенка, как у тебя, была зверски изнасилована и убита в одной из этих комнат, это тебе просто для сведения, о чем вам соседи наверняка не рассказывали.
Выходя, он увидел испуганные глаза женщины, прижимавшей к себе двоих детишек.
«Черт его знает, что делать, — сказал себе Петр, выходя на лестничную площадку. — Явное жульничество, гнать надо в три шеи… А кто вселится? Такой же. Только вот куда этой Сивцовой с двумя детишками деваться?.. В конце концов, — пришел он к „компромиссному“ решению, — я мог и не заинтересоваться этими документами, поверить на слово…»
Уже из микроавтобуса позвонил Турецкому. Тот торопливо ответил, что Костей получено сообщение: черная «восьмерка» с номерным знаком «а 148 су» обнаружена следующей по Большой Академической улице в сторону Коптева, но задержание не удалось, поскольку преступник успел уже скрыться во дворах между домами. Скорее всего, он двигался в сторону Коптевского рынка.
— Короче, я еду туда, — закончил Турецкий. — Ты с бригадой?
— Да, мы были на квартире, но там проживает другая семья, детишки маленькие. А этот приходил и ушел, говорил вроде, что у него по Дмитровскому шоссе где-то дача.
— Тогда догоняйте!..
* * *
Мила вернулась домой к Ирине с таким видом, будто из нее вдруг воздух выпустили, — поникшая и утомленная.
— Что с тобой? — испугалась Ирина.
— Ничего, — вяло ответила Мила, — надо собираться да ехать к родителям.
— Чего это вдруг? А как же Антон?
Мила посмотрела на нее насмешливо-странным взглядом и сказала неохотно:
— Не нужна я ему. Никто не нужен. Псих какой-то!
— Ну, его-то понять можно! — воскликнула сердобольная Ирина. — Вон сколько несчастий сразу на его голову! Думаешь, просто? Или… погоди… ему про Василия стало известно?
— Все ему известно, — безнадежным голосом ответила Мила. — И про Василия, и про все остальное. Разорался: я никого не звал! Уходи! Уезжай к родителям! Ты мне не нужна! Никто не нужен!.. Нет, так мужики себя не ведут даже в стрессовых ситуациях. Действительно, уеду я…
— Да, но как же?..
У Ирины вмиг прокрутилась перед глазами ситуация: не будет Милы, кто же останется с Василием? В том, что Васю найдут, Ирина не сомневалась, как и всегда не сомневалась в работоспособности и удачливости своего мужа, в другом появлялись сомнения, но это, как он говорит, другая песня. Вот уж «песенник»! И что Антона выпустят с минуты на минуту, она тоже ничуть не сомневалась. Значит, что? Рушится долгожданная поездка к дочери?! Нет, этого нельзя допустить! В конце концов, для блага того же Антона, а то по телефонным репликам мужчин она стала догадываться, что у Антона появились какие-то женщины, с которыми у него сразу возникли проблемы. Ну, и выйдет, и что — опять по бабам? А Васька как же при таком «свободном» отце? Нет, она была вовсе не против того, чтобы сын Плетнева воспитывался в ее с мужем доме, это даже и хорошо. Но — в меру! У мальчика должен быть отец, и не приходящий, а постоянный. Но, похоже, Антон это не очень хорошо понимает и губит сам свои отношения с сыном, что непременно отразится в дальнейшем. Хотя бы на уважении сына к отцу. Разве можно подобное допустить?
Но сказать об этом Миле она не решалась. Да и в сватьи, честно говоря, не годилась, со своим бы «хозяйством» справиться…
