— Обычно уголовники на этих пальцах свои собственные имена накалывают, — со знанием дела сказала Мила. — А уж на груди — церкви всякие, «не забуду мать родную», про могилу всякое и прочее.
— Точно! Грудь-то я не видела, а вот на руке, когда кулаком он тряс и рукав пиджака опустился, вот тут, — она показала на внутреннюю сторону своего локтя, — я заметила тоже нарисованное, вроде креста. И вокруг него чего-то вьется. То ли цветок, или вьюн, не поняла. Только где ж было разглядывать-то? Я от страха даже глаза закрыла…
— Ну, хоть это увидели, и за то спасибо.
— Да уж чего спасибо-то, не за что… Ну, чем могла. Ваш, значит, ай-я-яй!.. Пойду, девоньки. Извиняйте.
— Спасибо, тетя Маша, — по-домашнему простилась Ирина. — Будем звонить… А чего говорить, и сама не знаю… Но мобильную трубку она достала и нажала вызов мужа. — Шурик, ты где?.. Как, что со мной? Ты посмотрел бы! Беда у нас страшная… — Ирина стала излагать события в той последовательности, как они происходили, даже мертвого котенка вспомнила.
— Дай, я скажу два слова, — заявила Мила, отбирая у Ирины трубку. — Александр Борисович, сейчас я вам…
— Мила, в чем дело, мы ж на «ты»? Объясни внятно, что стряслось? Куда убежал Васька, я ничего не понял? И при чем здесь коты?
Мила в двух словах описала ситуацию и добавила то, о чем стало известно от Марии Васильевны, которая сама видела, как происходило похищение мальчишки. Теперь это ясно. Видимо, Васька вышел на лестницу, к мусоропроводу, а там его поджидал похититель. Описала его внешность, включая и синюю надпись на пальцах, похожую на «Маша».
— Миша, небось, — поправил ее Турецкий. — Давай еще раз повтори: какие приметы?
И Мила описала — со слов женщины, естественно. И про крест, чем-то оплетенный, не забыла.
— Наверняка не крест, а кинжал, они любят такую символику. «Вышивка» это у них называется. Матерый, значит, уголовник. Сидел основательно и, скорее всего, по «мокрому» делу… Ах, как это все некстати!
— А что, бывает и кстати? — усмехнулась Мила.
— Это хорошо, что ты хладнокровие сохраняешь, — скупо похвалил Турецкий. — Пожалуйста, я тебя прошу, присмотри за Иркой, она ж беременная, ты знаешь?
— А тебе-то откуда известно? — удивилась девушка. — Мы тут с ней тайны сохраняем, ничего не говорим, а ты…
— Господи, Мила, глаза-то у меня есть? Или я уже не сыщик? Вот что теперь с Антоном делать, просто не знаю… Это месть ему, ежу понятно…
— А что делать? Вы разве его не вытащите из тюрьмы?
— Да разговаривал я с ним, практически только что. И мы с ним решили, что один денечек он еще проведет там, чтобы враги утихомирились, а завтра хотели уже официально — с адвокатом, с предъявлением алиби и протестом против задержания… И видишь, как получилось?.. На черной, говоришь? А марка?
— Я не видела, а Мария Васильевна…
— О, опять она! Ну, эта тетка в марках машин не разбирается… Впрочем, неважно, придется сейчас все агентство на ноги поднимать, откладывать на неопределенное время другие дела. Это теперь самое главное… А поехал он, говорите, в сторону Крымского моста? Ну да, правильно, куда ж ему еще ехать? На Садовое, а там… ищи ветра в поле. Черт возьми, и номера никто не знает!.. Ладно, я тебя прошу, Милочка, успокой Ирку, пусть ляжет, что ли… Ты знаешь, у нее уже был выкидыш, когда меня… того. Так что надо беречься. Скажи, что мы предпринимаем все меры. И городской телефон не занимайте, похититель, когда приедет к себе, обязательно захочет связаться и продиктовать свои условия. Если меня не будет рядом, постарайся запомнить слово в слово, потом скажешь, что, когда я приеду, ты все дословно передашь. Пусть звонит позже. А мне сейчас же перезвони по мобильному. Кинжал, значит, и «Маша-Миша»? Ох, дьявол, как же ты не вовремя!..
— Саша, — перебила его Мила, — я сейчас вспомнила… Сегодня утром, когда провожала Ваську в школу, а потом когда зашла за ним и мы пошли домой, я видела — клянусь! — черную машину. Это «Лада» восьмой модели, не новая, кстати, и передний бампер у нее как будто опущен ниже, чем следует, битый, наверное.
— И что эта машина? Антон мне, между прочим, несколько раз говорил, что его преследует черная «восьмерка», но выследить ее он не мог, машина исчезала сразу, как только замечала опасный для себя маневр Плетневской «тойоты». То есть кто-то прочно сел у него на хвосте. Но зачем? А вот теперь становится ясно: ради похищения сына Антона. Видно, кому-то Антоша крепко насолил. Значит, придется подождать, когда похититель продиктует условия. Плетневу пока не будем говорить об этом, он же с ума сойдет там, в камере. Ну, а ты, с твоим острым глазом, на номер не обратила внимания?
— Нет, пожалуй… — протянула Мила. — Хотя, постой… буквы, кажется… «а» и «су». А цифры?.. Там были определенно восьмерка, единица и четверка, а порядок не помню. По-моему, восьмерка впереди. Но это мельком, Саш, я же специально не приглядывалась. Просто обратила внимание, что эта машина стояла, когда мы с Васей шли туда, а потом, когда шли обратно. А когда я одна шла, ее не было. И эта Мария Васильевна тоже про черную машину говорила, так что нельзя исключить, что…
— Я понял тебя, молодец, Мила. Попробуем что-нибудь сделать. В общем, предпримем все меры. А Мария Васильевна домой пошла к себе или к Дине Петровне, она не сказала?
— Да вроде домой, у нее сумка была полная.
— Как раз ни о чем не говорит. Спроси у Ирки, она знает, как позвонить Дине. Пусть скажет, что я подошлю к Марии Васильевне человека, и тот отвезет ее в МУР, где она поможет составить фоторобот похитителя. Как ты считаешь, сможет?
— Думаю, сможет, и даже еще чего-нибудь вспомнит. Я ее тормошила, и она вспоминала новые детали. Может, если ей про цифры номера сказать, она сумеет восстановить их порядок?
— Умные слова. Так ты узнай, а я позвоню в уголовный розыск. Оттуда подъедет наш человек. Тетке же скажи, что задание сверхответственное! Просто супер! Чтоб она «прониклась». И мы сходу начнем «пробивать» этого уголовника… Между прочим, ты можешь сегодня, чуть попозже, навестить Антона, но про Ваську ему — ни слова. Все нормально дома. Возьми документ, а когда придет машина, тебя довезут к «Бутыркам», на Новослободскую улицу. А я позвоню следователю, чтобы он выписал тебе пропуск как невесте Плетнева, не возражаешь, надеюсь?
Как говорится, вопрос, конечно, интересный, но как Мила могла возражать?
— Хорошо, и скажешь ему, что мы с адвокатом подъедем позже, к концу дня, ладно? Ну, постарайтесь сдерживать эмоции, тяжело, я понимаю, но… так надо…
Глава восьмая Полный раздрай
Щербак умчался готовить алиби Плетневу. Для этого он сел еще с утра, что называется, по холодку, когда пробок еще немного, в машину Антона, которую с утра забрали в отделении милиции у полковника Квасова, и отправился по его маршруту. То есть, заметили время отъезда из «Глории», и по прибытии в очередной пункт назначения Николай отмечал у себя и звонил в агентство, сообщая, где он находится.
