— Знаешь что, — сказала она, увидев уже подходивший автобус, — проведи свое опознание где-нибудь сразу после одиннадцати. А за мной пришли машину. Я возьму все, что тебе потребуется. И сама посмотрю, чем можно будет им помочь.
И, торопливо чмокнув его возле уха, уехала.
В половине девятого за Турецким пришла «Волга» с мигалкой — машина самого прокурора. За ним приехал Антон. На что он рассчитывал, неизвестно, но разговора у него с Александром не получилось по простой причине: шофер же! Зачем посторонним что-то знать? Да и не созрел он еще, честно признаваясь себе в этом, думал о себе Турецкий. Опять же и прошедшая ночь… — вот уж воистину ночь нежна! — уводила праведные мысли в какую-то иную сторону…
Но утреннее совещание следственно-оперативной бригады, которая занималась уже возбужденным прокуратурой уголовным делом о диверсии в энергетической системе края, имея уже подозреваемого, который содержался под стражей, а также одного из сотрудников электростанции, объявленного в розыск, Александр Борисович провел в четком деловом ключе. Чем, кстати, перетянул на свою сторону членов бригады, не любящих «варягов» и давно привыкших к долгим рассусоливаниям руководства прокуратуры по любому поводу. Тем более такому важному!
А обсудить было что. И эксперты-криминалисты постарались, и судебный медик не задержал. Правда, Зиновию Ильичу для этого пришлось плотно поработать в течение ночи, чтобы определиться со смертельными ранениями у обнаруженных трупов — и в районе городского пляжа, и возле полотна железной дороги.
Ну в последнем случае, как докладывал он, видя, насколько доброжелательно и благодарно относится Турецкий к его выводам, картина вообще представлялась исчерпывающей. То есть, другими словами, «важняк» Липняковский мог сразу бежать в ближайший гастроном за коньяком, если не послушался московского коллегу и не сделал это еще накануне вечером. Шутка прошла. Народ оценил. А улыбки и доброжелательное отношение даже в самом серьезном деле — это уже, считай, полдела…
Эксперт-криминалист, которому предстояло идентифицировать еще найденное оружие, уже по первым прикидкам мог сказать, что догадки следствия ложились, как пули, совсем рядом с яблочком. А за окончательными выводами дело не станет, уже сегодня, к вечеру, можно будет докладывать руководству о первых следственных действиях, установивших непосредственную связь между отключением света в городе и рядом вышеназванных убийств.
Липняковский, с раннего утра принявшийся за просмотр лазерных дисков и компьютерных дискет, обнаруженных в сумке одного из убитых, в буквальном смысле взялся за голову. Такой полной, почти исчерпывающей информации он даже и предполагать не мог!
Собственно, об этом и пошел главный разговор. Можно было только благодарить неизвестного информатора за представленный отчет. Но… нельзя было исключить, что именно по этой самой причине и начался шквал убийств. Иначе говоря, можно было предположить, что одним из пяти трупов и был тот самый информатор, игравший едва ли не ключевую роль в операции «Конец света», как теперь и в прокуратуре станут называть трагическое происшествие в городе.
Можно было также предположить, что охота, окончившаяся (если она действительно закончилась!) пятью трупами, шла именно из-за этих дисков. Конечно, информацию, заключенную в них, следовало еще тщательно проработать и обобщить, прежде чем делать окончательные выводы о личности заказчика. Но он уже был. И на совещании приняли решение немедленно установить плотное наблюдение за крупным московским «фирмачом» Григорием Алексеевичем Переверзиным.
Лицо это было, как показала первичная информация, достаточно влиятельным в большом бизнесе и, как выяснилось, даже в правительстве. Следовательно, и решение о наблюдении за ним потребует санкции, возможно, и на высшем уровне. Но это уже — детали. За них взялся отвечать лично Александр Борисович. И все присутствующие на совещании, что называется, вздохнули с облегчением. Именно этот пункт многим казался непробиваемым. Несокрушимым.
— Ничего, — утешил Турецкий, — и не таких брали…
И подумал: «Чаще, правда, пытались, но в самый последний момент возникала „политическая нецелесообразность“, после чего фигурант благополучно исчезал из поля зрения правоохранительных и следственных органов». Но информировать об этом провинциальных следователей и оперов, накушавшихся в своей повседневной практике этой «нецелесообразности» по самое не могу, не стал. Зачем им лишние разочарования? Ну а вдруг? И что тогда говорить им станешь, самонадеянный ты наш Александр Борисович? Что доказывать? Какую осмотрительную справедливость?..
«Странно, — пришла мысль, — а вот Лина почему-то поверила вчера в то, что я раскрою преступление. Вернее, она и не сомневалась в этом…»
И об этой стороне дела они успели перекинуться, пока гуляли по ночному городу. Или делали вид, что гуляют, когда маршрут и конечный пункт его был уже им обоим предельно ясен. Саша, как обычно, сомневался, не сильно, но так, в меру. А она готова была сердитой птицей исклевать его всего за эту неуверенность! Смешная… Он сказал, что различает женщин по двум птичьим типам: чайка и скворчиха. Первая, конечно, прекрасна, но готова в любую минуту, как показывает практика озерного и речного Подмосковья, сменить ареал своего питания и легко отказаться от живой рыбы в пользу отходов помоек. А невзрачная, заботливая скворчиха никогда не позволит себе и своим птенцам изменить живой природе. Добавил еще, что в ней, в Лине, обнаружил блестящее сочетание грации чайки с нежностью скворчихи. Вот уж выдал! Ну, конечно, это в нем взыграл загубленный практической юриспруденцией журналистский талант. Главное — вовремя взять себя в руки и перестать пудрить мозги красивой женщине, которая смотрит на тебя с нескрываемым восторгом. И воздастся тебе!..
А как воздалось, господи!.. Александр Борисович быстро взял себя в руки, вспомнив, что в ближайшие часы снова увидит ее, свою птицу… И что в душе у него творится такое, чего понять нельзя… Он незаметно оглядел присутствующих — не заметил ли кто его «раздвоения»? Нет, все смотрели заинтересованно и слушали внимательно.
Итак, если с заказчиком дело стало проясняться, то с исполнителем оставался по-прежнему большущий вопрос. Да, какой-то текст записан. И кликуха его имеется интернетовская — Уайт Спайдер, но проблемы эти знания не решали. Тут еще работать и работать. Пахать, иначе говоря.
А время между тем приближалось к одиннадцати. Пора было заканчивать одно дело и начинать другое. И какое из них было для него важнее, Турецкий вряд ли сказал бы с ходу…
В общем и целом, как говорится, задания были розданы, Липняковский, как заправский диспетчер, установил временные рамки, и Александр Борисович счел себя на сегодня свободным. Многим здесь было уже известно, что у него есть в городе еще одно дело, которым он занимается уже по собственной инициативе. Но разъяснения не требовались: раз занимается, значит, так нужно…
Лина подъехала на машине прокуратуры чуть позже одиннадцати — больница, и этим все сказано. Он посмотрел: она выглядела так, будто искупалась в живой воде. Черт побери, что не сделает с женщиной проснувшееся чувство!..
