— Вон оно что! — Ирина даже языком прищелкнула. — И на каком этапе она у тебя в настоящий момент находится? В процессе запоминания, сохранения или уже воспроизведения?
— А какая разница? — задал умный вопрос Васька, и Ирина усмехнулась, вспоминая, чем она занималась более полугода в Центре эффективных технологий обучения, на курсах психологов-криминалистов…
— Видишь ли, Василий, — стараясь не улыбаться, сказала она: с серьезным человеком и разговор серьезный, — эти процессы протекают в форме моторной, эмоциональной, образной и, наконец, словесно-логической памяти…
— Понятно, — кивнул Васька, продолжая разбрасывать по зеленому фону красные пятна.
— Неужели?! — восхитилась Ирина, с дьявольскими усилиями удерживаясь от хохота. — Это очень хорошо, Василий, — почти простонала она. — Ты мне потом как-нибудь объяснишь, ладно?
— А чего тут объяснять, тетя Ира? — снисходительным тоном бросил он и откинулся на стуле, разглядывая, словно художник, свое изделие. — Элементарно, Ватсон!..
Ирина выскочила на кухню, но не добежала — глаза застилали слезы, — и она лбом открыла дверь в ванную, где, уже ничего не видя перед собой, чисто механически пустила сильную струю воды сразу из обоих кранов и зарыдала от хохота, привалившись всем телом к захлопнувшейся двери…
Отсмеявшись, отплакавшись, она умылась обычной ледяной водой, чего никогда бы не позволила себе в нормальных условиях, забыв про все свои кремы и мази, а потом долго растирала лицо шершавым полотенцем, пока оно не стало гореть огнем. Посмотрела на себя в зеркало… Ужас! Старуха!.. Но какие молодые глаза! И как сияют!.. На минутку ей стало радостно, но Ирина тут же одернула себя: муж исчез, а она радуется! Нашла чему…
После завтрака, для которого она с трудом оторвала мальчика от компьютера, она не могла не поинтересоваться, что его увлекло в том странном рисунке. И при чем здесь тренировка памяти? Может быть, то дерево связано с какими-то важными событиями в его жизни? Ведь путем рассуждений, развивая логически тему, как бы в обратном направлении, можно подойти и к источнику загадки, не так ли?
Васька согласился. Но оказалось, что загадки для него никакой не было. Он помнил, что дерево, которое он изображал, называется яблоней и на ней росли очень большие, красные яблоки. А вот как называлось другое дерево, он не мог вспомнить. И третьего — тоже.
— А, значит, это ты яблоню рисовал? Но разве они такими большими бывают?
И Ирина, естественно, поинтересовалась, чем вызван его интерес к плодовым деревьям? Это в школе, что ли, получил такое задание?
— Я тоже думал, что не бывают, но дядя Саша меня уверял, что именно такие они и были. — Васька показал руками округлость величиной с арбуз. — Нет, в школе мы это не проходим.
— Так в чем же тогда смысл твоей тренировки?
— Понимаете, тетя Ира, я не могу вспомнить названия других деревьев, про которые говорил дядя Саша. А когда я вспомню, то, наверно, вспомню тоже, и где они росли.
— Интересный ход мыслей, — отметила Ирина. — И что же это тебе даст в конечном счете?
Зазвонил городской телефон, но, судя по звуку, звонок был междугородный. Ирина вышла в прихожую, подняла трубку.
— Здравствуй, это Антон, — услышала она. — Как у вас?
— У нас все нормально, — резковато и нетерпеливо ответила Ирина. — Меня интересует, что у вас?
— Что у нас?.. Саша, определенно, в городе, но на связь со мной не желает выходить категорически. Он разговаривал с Константином Дмитриевичем. Даже дежурному по горотделу милиции позвонил, труп там какой-то обнаружил, представляешь? А на связь выходить не желает, хоть ты тресни! Я понимаю Меркулова, он еле сдерживает уже раздражение… Да и Саша еще о чем-то его просил. Выяснить про кого-то… Меркулов не сказал… Но они поругались, это я понял. Ира, вспомните, ну, может, есть у него тут кто-то знакомый, у кого он мог остановиться? Я ж не могу весь город прочесывать или надеяться на случайную встречу! А на меня еще Константин Дмитриевич расследование это повесил… авария со светом, весь город, я говорил тебе, сутки в темноте сидел… Прямо не знаю, что делать!..
— Я тоже пыталась вспомнить, но так ничего и не смогла… Ну что ж, если нет новостей, остается ждать… С Василием будешь разговаривать?
— Передай ему мой привет и скажи, чтоб вел себя послушно. Надеюсь скоро вернуться, освобожу вас…
— Не говори глупости! — резко сказала Ирина и услышала гудки отбоя.
Постояла, подумала и вернулась на кухню.
— Твой папа звонил, очень занят, но просил передать тебе привет и поцеловать…
— Вот еще… — солидно пробурчал мальчик, но лоб для поцелуя тете Ире подставил. — Ладно… Пойду тоже работать. Спасибо, тетя Ира… А он там как? — обернулся от двери. — Ни с кем еще не подрался?
— Нет, Вася, — нахмурилась Ирина. — Надеюсь, пока не успел.
— А чего ты говоришь таким серым голосом?
— Каким? — изумилась Ирина.
— Ну серым… никаким… Вот! — Он чуть не подпрыгнул от озарения. — Я ж говорил! Я вспомнил! Там был этот… тут!.. Как его?
— Тут? — переспросила Ирина.
— Тутовник! — воскликнул Вася. — Черная ягода, как чернила! Девчонкам в лоб зафигачивать!
И еще жердя…
— Вася, — прямо расцвела Ирина, — ты же умница! Жердёла! Абрикос! Это росло у…
— У тети Вали! Дядя Саша говорил, что, когда он был, как я, она была его всего на десять лет старше! А по деревьям лазала лучше всех! Суперская тетка!
— Ой, какой ты молодец! — воскликнула Ирина и кинулась в большую комнату, которую она называла гостиной, к стенному шкафу. — Васька, сюда! Нужен синий блокнот!
И она стала вываливать на пол из больших ящиков стопки исписанных тетрадей, сложенных газет, писем, телеграмм и прочих бумаг, связанных в пачки и лежащих отдельно друг от друга, а также целую груду старых телефонных книжек и блокнотов…
Через час Ирина Генриховна позвонила Меркулову в приемную. Его секретарша, вечная Клавдия Сергеевна, много лет уже неравнодушная к Турецкому, о чем было известно всем без исключения, и не только в Генеральной прокуратуре, узнав голос Ирины, поинтересовалась:
— А как чувствует себя Александр Борисович?
И голос такой лилейно-проникновенный. Торжествует, наверное, стерва, подумала Ирина. Всё они у себя, в прокуратуре, знают…
— Отдыхает, — нейтральным тоном, или, как сказал бы Васька, «серым голосом» ответила законная супруга Турецкого и попросила ее срочно соединить с Константином Дмитриевичем.
— Слушаю, Ира, — глуховатым голосом ответил Костя. — Какие проблемы?
— Мы вспомнили, у кого остановился Шурик! У своей родной тетки. Ее Валентиной зовут, а фамилия — Ермакова, по мужу. Он давно умер. А эта Валя, я помню, пару раз к нам приезжала, еще на старую квартиру. И жила она, я не запомнила тогда, не то в Новороссийске, не то в Туапсе. А сейчас мы нашли старую записную книжку Шурика, где и был адрес: улица Гвардейцев, пятнадцать, собственный дом. А про сад Васька вспомнил, из рассказов Шурика, представляешь, какая удача?
