* * *
Комната для свиданий представляла собой прямоугольное помещение в пятнадцать квадратных метров. Из мебели — стол и стулья.
Адвокат Лимонник внимательно вгляделся в бледное, изможденное лицо Ирины и, по всей вероятности, будучи недоволен увиденным, нахмурил брови.
— Показания дала? — спросил он.
— Да, — кивнула Ирина.
— По всей ночи? Когда заснула? Когда проснулась?
— Ну, конечно.
— Гм… — Лимонник нахмурился еще больше. — Это нехорошо.
Ирина пожала плечами и заметила спокойным голосом:
— Я сказала правду. Мне себя не в чем упрекнуть. Вы же знаете, я не умею врать.
Лимонник вздохнул и посмотрел на Ирину с сочувствием, как на человека, впереди у которого много горестей и напастей и помешать которым он не в силах.
— Плохо, — грустно проговорил Лимонник. — Не верят они твоей правде.
— В том-то и дело.
— Да ты подумай сама, как это звучит? Пришел на пятнадцать минут, ушел, легла спать и спала до утра. По-твоему, это достаточно правдоподобно?
Адвокат снова, на этот раз еще более тяжко, вздохнул и сокрушенно покачал головой.
— Пока они тебя держат в изоляторе, это хорошо. То есть плохо. Ты, вообще, как?
— Лучше, — ответила Ирина. — Но… Она запнулась.
— Что «но»? Договаривай.
— Странные какие-то приступы. Не очень похожие на то, что было раньше. Как там Шурик? Он вообще собирается меня отсюда вытаскивать?
— Землю роет, Ира. Ты на его счет не переживай. Он себя угробит, а тебя отсюда вытащит.
— Не надо, чтобы гробил, — устало сказала Ирина. — Надо с умом.
— С умом и делает, — заверил свою подопечную Лимонник. — А ты сейчас другим должна быть занята. Теперь твое основное правило — «не навреди себе». Значит, так, — сказал он, напуская на себя деловой вид и превращаясь из доброго дядюшки в ушлого и хваткого адвоката. — Показания твои мы менять не будем. Просто говори одно и то же. Ясно?
— Ясно, — кивнула Ирина.
— Вот и молодец. Ну, а теперь расскажи мне про тот вечер.
— Что рассказать?
— Все. Что показалось странным, что было нелогичным, кто излишне суетился, кто глаза прятал?
Ирина задумалась. С полминуты она размышляла, восстанавливая в памяти всю картину минувших вечера и ночи — эпизод за эпизодом, потом сказала:
— Сначала вроде все было как всегда… Провела тренинг. Потом пришел Икэда и предложил выпить чаю.
— Зачем? — быстро спросил Лимонник. Ирина пожала плечами:
— Да низачем. Просто так. Видимо, у меня был усталый вид. Поздно ведь уже было. А он как раз освободился. Вот и предложил выпить чашку зеленого чаю. Больше ничего… — Ирина осеклась. — Хотя погоди…
— Что? — спросил, цепко прищуриваясь, Лимонник.
— Рю, — сказала Ирина задумчиво и, увидев недоумение на лице адвоката, поспешно пояснила: — Это сотрудник «Ти Лжей Электронике», менеджер лет двадцати пяти.
— И что с ним?
— Ничего. Просто вел он себя немного странно.
— Так, — сказал Лимонник и записал себе в блокнот. — Значит, Рю. Отлично… А теперь в подробностях: кто такой Рю? Что он сделал странного? В каком отделе работает? И, наконец, как мне его найти?
Ирина потерла пальцами усталые глаза и ответила:
— Рю… Кажется он работал в отделе у Хироси… Во всяком случае, они были вместе на тренинге… А как их найти?.. — Она пожала плечами. — Меня встречал директор по персоналу и провожал в помещение для тренинга, где все уже были готовы к работе.
— Что странного было в его поведении?
— Понимаешь, он вел себя так, будто хотел что-то мне сказать, в чем-то признаться. Но поговорить мы не успели, потому что в конференц-зал вошел Икэда. А у них не принято болтать при начальстве языком…
— У нас тоже, — сказал с усмешкой Лимонник. — Если только это не корпоративная вечеринка, где все напиваются и несут всякую чушь. Это все, что ты можешь вспомнить?
— Все, — кивнула Ирина.
— Не густо. — Лимонник закрыл блокнот и ободряюще подмигнул Ирине. — Но я попытаюсь что-нибудь сделать.
11
Офис русского филиала «Ти Джей Электронике» был тих и печален. На лицах сотрудников читалась скорбь. Досужим разговорам и смеху не осталось места в этот траурный для всех день.
Одиноко пронесся по этажу мелодичный перезвон прибывшего лифта. Двери лифта открылись, и на мраморный пол холла ступила нога высокого худощавого японца. Это был Рю Такахаси.
Под мышкой он держал ноутбук и пластиковую папку с договорами на фирменных бланках «Ти Джей Электронике». Двери лифта мягко и плавно закрылись за спиной у Рю. Он прошел несколько метров и оказался в просторном помещении, где работало около полутора десятков менеджеров.
Рю прошагал мимо стойки ресепшена и покосился на портрет Томоаки Икэды, висевший над головой офис-менеджера Норико и задрапированный белым шелком.
Кивнув Норико, он хотел пройти дальше, однако Норико его окликнула. Рю остановился и вопросительно посмотрел на девушку.
— Рю, ты из переговорной? — спросила Норико, сохраняя на своей смазливой мордашке выражение спокойной скорби.
Рю кивнул:
— Да.
— А почему такой унылый вид? — поинтересовалась Норико, забыв на мгновение о трауре и улыбнувшись. — Клиенты не подписали контракт?
— Подписали, — хмуро ответил Рю. — А в унынии я, потому что у нас траур.
Норико поспешно стерла улыбку с личика и посмотрела на Рю с укором.
— Рю, тебе не стыдно? — негромко и обиженно произнесла она. — О господине Икэда скорбят все. Но работать надо еще лучше. Подписывать контракты, расширять бизнес. Господин Икэда всегда заботился об этом. Рю вдруг вспылил.
— Если тебе не нравится мой вид и мое уныние, можешь на меня не смотреть! — раздраженно произнес он. — И не указывай мне, как себя вести!
Он повернулся и зашагал прочь от ее стойки. Норико была так обескуражена, что даже привстала со стула.
— Рю, что с тобой? — крикнула она вслед. — Ты нервничаешь, как какой-нибудь русский! Постой! Эй, Рю!
Рю нехотя остановился.
— Ну, что еще?
— Я тебя не просто так остановила, а по делу. Тебе два раза звонили на корпоративный номер. Твой мобильник выключен. Включи, пожалуйста.
— Спасибо, Норико, — сказал Рю и достал мобильник.
Надо же, опять аккумулятор шалит. Пора покупать новый телефон.
Включив телефон, Рю Такахаси двинулся дальше. Лицо его по-прежнему было хмурым. Черные брови сошлись на переносице, острые скулы стали еще острее. Сделав несколько шагов от стойки ресепшена, он тут же забыл о существовании Норико и снова погрузился в свои мысли. А мысли его были невеселыми.
