— Подождите, — осадил их Семенов. — Кажется, я ошибся. Спутал этих парней с другими. Отдыхайте пока, ребята. Давайте-давайте!
Охранники повернулись и, не проронив ни слова, как два огромных, «злобных» сундука, двинулись обратно, к вестибюлю.
— Здоровы вы их вышколили, — похвалил Плетнев, провожая бугаев взглядом. Затем повернулся к Семенову и весело проговорил: — А теперь, Алексей Вадимович, мы побеседуем о вашей личной жизни. И особенно об ее «интимной» составляющей.
19
Следователь Павлов улыбнулся и указал свидетелю на стул:
— Садитесь, пожалуйста!
— Благодарю вас, — ответил свидетель и, вежливо поклонившись, уселся на стул.
— Вас зовут Хироси Такамада, я правильно произношу?
— Правильно, — кивнул Хироси.
Следователь Павлов взял со стола бумаги и неторопливо их просмотрел. Затем положил их обратно на стол и в упор посмотрел на Хироси. Взгляд у него был колкий и неприятный, настолько неприятный, что Хироси (и так побаивающийся этих странных русских) даже незаметно поежился.
— Итак, первый вопрос, — сухо произнес следователь Павлов. Хироси с удивлением отметил, что от его приветливости и доброжелательности не осталось и следа. — В каких отношениях были Томоаки Икэда и Рю Такахаси?
— Нормальный отношений, — ответил Хироси, поймав себя на том, что под колючим взглядом следователя он внутренне трепещет и боится случайно сказать неправду.
— Они не конфликтовали?
Хироси задумался.
— Это очень важно, — сказал Павлов с нажимом. — Не торопитесь, вспоминайте.
Хироси улыбнулся и кивнул:
— Да. Рю Такахаси и сэнсей Икэда иметь конфликт. Год назад. Сэнсей Икэда сказать на совете директоров, что Рю Такахаси слишком заносчив.
Павлов продолжал ждать, но, поскольку Хироси молчал, он спросил:
— Заносчив? Только и всего? Не думаю, что это повод для конфликта.
Хироси вздохнул и сказал:
— Для нас это неслыханно — довести руководителя до того, чтобы он отчитывать тебя. — Он чуть подался вперед и тихо добавил: — После такого многие кончать с собой.
— Вот как? — неопределенно произнес следователь. — Вы полагаете, что Рю сам спрыгнул с моста?
Хироси нахмурился и отрицательно покачал головой:
— Нет, не полагать. Рю не такой. Рю уверен тогда, что был прав.
— И в чем была проблема? — уточнил Павлов.
— В чем была проблема, он не говорить никому, — ответил Хироси. — Сэнсей Икэда тоже поступить непонятно. Он не уволить Рю, а переводить в мой отдел. Рю был очень хороший работник, а остальное не мое дело.
Следователь что-то записал на листке бумаге, затем спросил:
— Что еще вы можете об этом сказать?
— Больше ничего, — честно ответил Хироси, улыбнулся и невинно заморгал в лицо следователю.
Следующим на допрос пригласили Такеши. Его Павлов встретил так же дружелюбно, как Хироси.
— Вы ведь, кажется, дружили с Рю Такахаси? — поинтересовался он.
Такеши покачал головой:
— Нет. Он был приятель. Не друг.
— Но вы были близкие приятели? Беседовали с ним о жизни за кружкой пива, не так ли?
— Мы не беседовать. Рю не любил другой человек беседовать. Он любил, когда был один.
— Что-то уж больно угрюмым человеком у вас получается Рю? — недовольно заметил Павлов. Он взял со стола листок, прочитал что-то, затем снова поднял взгляд на своего собеседника и сказал: — Год назад Рю поссорился с Томоаки Икэдой. Вам известна причина конфликта?
— Нет, не известна, — ответил Такеши.
— А как вы думаете, Рю мог отомстить Икэде? Тот ведь обещал ему повышение по службе, но обманул.
Такеши потемнел лицом и торжественно произнес:
— Рю не может думать плохой. Рю не может делать плохой. Рю был очень проницательный. Поэтому он мертвый. Очень странные смерти. Очень!
Павлов тягостно вздохнул: японцы стали его «доставать».
— Что еще вы можете сообщить следствию? — спросил он без особого энтузиазма.
— Больше ничего, — ответил Такеши. Выпроводив из кабинета Такеши, следователь Павлов выпил чашку кофе, затем вызвал следующего. Этим следующим был Дрюля.
— Все говорят, что вы дружили с Рю Такахаси, — сразу взял быка за рога Павлов.
Однако Дрюля тотчас запротестовал.
— У вас неверная информация, — заявил он. — У японцев не принято дружить с русскими. Мы были немного приятели. Иногда пили пиво.
— Пусть так, — согласился следователь. — Вы твердили о каком-то ноже, который показывал вам Рю Такахаси. Напомните мне, что это был за нож?
— Ну… — Дрюля пожал плечами. — Старинный такой кинжал. Типа фамильный. Принадлежал деду, потом отцу, типа того. Утром того дня, когда Рю убили, он клал нож в портфель.
— Вы сами это видели? — уточнил Павлов.
— Ну, конечно! Я об этом уже тридцать три раза говорил.
— Кому? — сухо спросил Павлов.
— Как кому? — опешил Дрюля. — Да всем кому не лень. Всем этим вашим оперативникам. Кстати, вы нашли этот нож? Имейте в виду, у японцев все сложно с обрядами. Смерть Рю связана с пропажей ножа, я уверен.
Следователь хмыкнул и захлопнул папку с документами. Затем поднялся.
— Вы свободны, — сказал он Дрюле.
— Так вы будете искать нож? — спросил Дрюля, продолжая сидеть.
— Вы свободны, — повторил Павлов и сверкнул на программиста таким свирепым взглядом, что тот поспешно вскочил со стула и ретировался.
* * *
Когда в кабинет ввели Турецкого, следователь Павлов как раз закончил пить кофе и промокал мокрый рот салфеткой. При виде Александра Борисовича на его худом, костлявом лице появилась улыбка.
— А, Александр Борисович! Здравствуйте!
— И вам не болеть, — с усмешкой сказал Турецкий.
За несколько дней, проведенных в изоляторе, Александр Борисович заметно осунулся. Щеки его покрывала трехдневная щетина. Глаза блестели воспаленным, нервным блеском.
— Вижу, вы уже без наручников, — весело сказал Павлов.
Турецкий посмотрел на свои руки.
— Да, браслетики забрали. Сказали — поносил, отдай другому. Пришлось отдать.
— Не стоит переживать по такому пустяковому поводу, — все так же весело произнес следователь. — Главное, что вы пришли ко мне не как подозреваемый, а как гость. Если бы вы знали, как я этому рад!
— Могу себе представить, — сухо отозвался Александр Борисович.
