Антон уже видел эти серые брюки в крупную клетку, модные, наверное. Обратил внимание и на желтые ботинки — новенькие. Только что купленные. И когда они шагнули на последнюю ступеньку, Плетнев стремительно выпрямился, и довольно-таки крепкий парень, правда, невысокого роста, как-то сам вдруг оказался в его объятьях.
— Славка! Привет! — воскликнул Антон, продолжая сжимать парня, и у того из груди вырвался непонятный всхлип, словно он собственной слюной подавился. Шаг в сторону, влево, — и Антон с Найденовым оказались фактически под трапом. И в ту же минуту их окружили механики, на руках парня щелкнул металл, и у всех разом вырвался вздох облегчения.
— Ну, парень, счастлив твой Бог, — устало хохотнул старший группы захвата, такой же механик, как все остальные. — Если б ты и этим не прилетел, мы бы тебя прямо на трапе разорвали, так ты нам надоел. Ты даже не представляешь! — радостно воскликнул он. И обернулся к своим: — Скажи, пусть «микрошку» подают. Не тащить же человека через весь аэродром по такой жаре, еще удар солнечный хватит…
«Вот он, наш человек, — подумал Антон. — А ведь только что убить хотел». Он достал телефонную трубку и нажал на вызов Турецкого.
— Ну, — только и произнес Александр, даже не спросил, утвердительно сказал.
— Рядом стоит. Живой и здоровый.
— Ты не забыл?
— Никак нет, шеф. Сейчас представим и — едем… — Он отключился. — Ну, где транспорт?
— Вон идет, — показал один из механиков, или техников, — один черт, на приближающийся микроавтобус.
Руки Станислава были скованы за спиной. Модный рюкзак, который нынче обожает носить молодежь, был уже снят с его плеч. Подъехал микроавтобус с красным крестом, имитирующий «скорую помощь», и в него завели Найденова, бойцы уселись вокруг в салоне и стали расстегиваться и стаскивать с себя униформу технических служб аэропорта. Это был сделано быстро, никто никого не стеснялся, одни мужики.
Переодевшись, Плетнев сказал старшему группы.
— Командуй, старшой. Давай к нашему следователю.
Липняковский сидел в своей «Волге» с мигалкой и распахнутыми настежь четырьмя дверьми. И ему жарко было. А чего в тень не ушел?
— Пошли, старшой, — сказал Антон, открывая дверь, — порядок есть порядок. Сделаем что положено.
Они подошли к «Волге». Липняковский, тяжело отдуваясь, выбрался наружу.
— Товарищ старший следователь, — негромко доложил Плетнев. — Задержание гражданина Найденова произведено. Замечаний к действиям группы капитана Соркина не имею. Сделано быстро и профессионально. Полагаю, что такие действия должны быть соответствующим образом отмечены. Ты как, не против? — он с улыбкой обернулся к капитану. — Там, — Антон показал себе за спину, — Александр Борисович поклялся сегодня, что, если возьмем грамотно, он лично каждому из участников нальет. Но это — там. Дотерпите?
— Так точно, — засмеялся польщенный капитан, — дотерпим. Больше ждали.
— Спасибо вам огромное, товарищи, — сдержанно сказал Липняковский, — я доложу прокурору и по службе… Ну, давайте его сюда.
Найденова вывели из микроавтобуса, следом вынесли его рюкзак-ранец.
— Здравствуйте, гражданин Найденов, вы задержаны в связи…
Антон не мог уже слушать это дополнительное, но обязательное занудство и отошел в сторону, ожидая, когда следователь даст команду садиться. Но тот все говорил, а Славка кивал и смотрел со скукой. Признавать себя немедленно виновным он, видимо, не собирался, и эти формальности, возражать против которых он в принципе не мог, его даже и не раздражали. А так… говори себе… Или же он все еще никак не мог прийти в себя после такого стремительного захвата, что вернее.
Наконец расселись и поехали.
По дороге Антон, который сидел рядом со Славкой на заднем сиденье, повернулся к нему.
— Слушай, парень, — начал он. — Ты свой вирус где спрятал? В карманах или в рюкзаке?
Найденов испытующе посмотрел на него, помолчал и спросил:
— А зачем он мне?
— Объясню. Затем, чтобы на суде было официально заявлено следствием, что ты сам, добровольно, выдал свой… рабочий инструмент. Никого не принуждая к поиску. Устроит?
— Вполне, — Славка за все время впервые улыбнулся. — Ну, вы молодцы.
— Стараемся, Слава…
— В рюкзаке.
— Хорошо, — Антон кивнул и не сдвинулся с места. — Давай руки вперед перестегну?
— Если можно. А то режет здорово.
— Отчего ж, можно, я сам предложил…
И Антон ключиком расстегнул один из браслетов, а когда Найденов вытянул руки перед собой, снова застегнул на запястье, сказав:
— И рад бы не застегивать, да нельзя, так положено. Все в этой жизни, иногда я даже сожалею, предусмотрено инструкцией, уж тебе это известно.
— Почему именно мне?
— А потому, — улыбнулся Антон, — что твой главный кайф в ее нарушении. Разве не так?
— Все так, я понимаю, о чем вы…
— Это хорошо.
Липняковский сидел каменным монументом, фактически не шевелясь.
Когда въехали в огороженный служебный двор прокуратуры, первый, кого увидел Плетнев, был Турецкий, прохаживающийся с сигаретой в губах, заложив руки за спину. Молча подошел, посмотрел на Славку, кивнул, улыбнулся.
— Вот ты какой, молодой гений…
— Не того хотели видеть? — с вызовом спросил Славка.
— Зачем, именно того… — Он пощупал бицепс на правой руке парня и заметил: — Подкачивать надо. Но ничего, у тебя время будет. Как, Антон?
— Нормально… Говорит, что все хозяйство там, — он показал рюкзак, который держал в руке. — Но мы в машине не стали проверять. Я верю ему.
— Хорошо, поверим и проверим, — спокойно отозвался Турецкий. — Тогда давайте так поступим. Я побеседую с ним, если вы не возражаете, а вы, Витольд Кузьмич, вызывайте на допрос Переверзина, а потом мы очную ставку проведем. Думаю, на сегодня этого и хватит. Надо же человеку тоже дать отдохнуть. После перелета и волнений… Антон, поднимай его в кабинет… Ребятки, — обратился он к вышедшим из микроавтобуса собровцам. Их теперь было вдвое больше, приехали и те, что сидели в саду у теткиной соседки. — Я вас хочу лично поблагодарить за работу. И попросить еще об одном маленьком одолжении. Поскольку вы свое дело уже сделали, а моя работа только начинается, мы, к сожалению, не сможем принять участие в одном важном мероприятии. А вы можете, я уверен. Капитан, вот тут, — он протянул конверт, — есть то, что нужно, чтобы снять напряжение и усталость. Стресс, одним словом. Я перед вашей операцией обещал вот Антону, — он обернулся к Плетневу, который вместе с Найденовым остановился на крыльце прокуратуры и наблюдал эту сцену, — лично всем налить, но… сами видите, не получается. Так что вы уж не сочтите за труд, сами разлейте, лады?
