— Уж это точно! — хмыкнула она. — И долго будете работать? Ну, с изюмом-то?
— Ах ты язвочка, — засмеялся Плетнев. — Наверное, свою часть работы мы сделаем скоро, несколько дней еще потребуется. Но есть одна серьезная закавыка.
— Это какая? — уже с интересом спросила девушка.
— Думаю, такая, разобраться в которой может помочь только одна очень мне симпатичная девушка, дочка известного в городе Слона.
— Это ты про кого? — наивно спросила Мила.
— Это я про тебя, дорогая моя, — засмеялся Антон. — Вот послушай, что скажу… А чего нам так долго не несут? Я же собственной слюной захлебнусь!
— Сейчас, не волнуйся, рассказывай, мне интересно!
— Ты понимаешь, — становясь серьезным, начал Плетнев, — следствие очутилось в совершенно непонятной ситуации. Произошла ошибка, которой реально не существует. Ты можешь себе представить?
— Интересно. Очень интересно! Ну-ну?
— Приглашенные откуда-то местными товарищами эксперты внимательно, как они говорили, просмотрели всю программу компьютеризации… Это из-за нее якобы произошел сбой, после чего и началось веерное отключение. Такой случай и у нас, в Москве, уже был, когда из-за пожара целый городской район вырубился. Да ты сама знаешь.
— Естественно, в Южном округе. Но там причина — на тарелочке. А здесь что?
— Вот то-то и оно, что непонятно что. Короче говоря, ничего не было, но тем не менее было. И операторы там, разработчики — под следствием. Один даже арестован. Статья — диверсия. А никаких доказательств — ни за, ни против — у нас нет. Вот я и подумал, что, наверное, здесь нужен совсем посторонний, объективный специалист, который взглянул бы на это дело непредвзятыми глазами.
— Ага, и ты немедленно вспомнил обо мне и решил, что я — подходящая кандидатура уже по той причине, что мой папа — ветеран цементного производства? — В голосе девушки слышалась откровенная ирония.
— Не хочу врать, и поэтому тоже. Тоже, понимаешь? Но главное — в другом. Ты же программист. Тебя похвалил этот «сисадмин-ака» со своей дурацкой эспаньолкой, а потом я почему-то тебе верю. Тут ведь нужны не только знания, но и смелость.
— Это в каком смысле?
— В человеческом. Не могу забыть, перед глазами стоит, как ты мотоцикл свой вздыбила! Просто чудо! Вот где характер!
— Да?.. — она странным взглядом посмотрела на Антона, лукаво усмехнулась и вдруг решительно тряхнула головой, взвихрив свои волосы веером вокруг головы, — это у нее здорово получалось. Ничуть не хуже, чем она умела взнуздывать своего железного коня. — А что, давай попробуем? Только захотите ли вы меня позвать? Кто я?
— А кто ты?
— Ведущий разработчик отдела коммуникационных сервисов.
— Да быть того не может! — словно подначил Плетнев.
— А ты позвони в компанию «Яндекс» и спроси Слонютину. Знаешь, что ответят?
— Что? — продолжал улыбаться Плетнев.
— Предложат изложить вашу просьбу в письменном виде…
— Ага, и подождать, когда госпожа ведущая сотрудница фирмы освободится, чтобы найти время для консультации. Так, наверное?
— Ну, ты жук! — восхитилась Мила. — В смысле — гусь! Сознавайся, уже проверял?
— Честно? — Она кивнула. — Рискнул. И понял, что надо хвататься за ниточку, которая ускользает между пальцами. Вот и…
— Ухватил?
— Так точно. И заметь, очень рад, что успел.
— Да, — задумчиво сказала Мила, — кажется, девушка согласна… А вот и море!
Официант, одетый пиратом, с повязкой на правом глазу и в хлопающих по икрам неудобных ботфортах, нес большой поднос, уставленный тарелками. Понимая, что все это — типичная имитация, Плетнев, кивая на лицо пирата, сказал Миле:
— Слышала, может быть, учитель спрашивает ученика: «Еся, а скажи мне, кто человек с повязкой на правом глазу?» «Великий полководец Моше Дайян, учитель», — отвечает мальчик. «Нет, Еся, — говорит учитель, — великий полководец Моше Дайян — с повязкой на левом глазу, а на правом глазу — великий полководец Моше Кутузов». Впрочем, я не помню, у кого из них какой был здоровым. А вы из каких будете, господин пират?
— С вашего позволения, из Нельсонов, — серьезно ответил официант.
Мила залилась хохотом. Плетнев поднял руки вверх:
— Сдаюсь! Один ноль в вашу пользу. Зачтется при расчете, можете быть уверены.
— Буду, — с готовностью согласился пират и, приподняв двумя пальцами повязку, подмигнул Миле «несуществующим» глазом.
Тетка, конечно, была верна себе, хоть и усиленно делала вид, что «шашни» племянника ее мало волнуют. Но это стало ясно, когда поздно уже, в самом конце ужина, когда в доме истошно, как показалось Александру Борисовичу, и, видимо, не к добру, зазвонил давно молчавший телефон. Кого это могло подвигнуть, не догадывался никто, ни сама тетка, ни ее жених, ни Турецкий с Линой. Сидели и смотрели друг на друга, а телефон звонил, словно кто-то добивался старательно, чтобы его послали подальше.
Наконец не выдержала Валентина Денисовна, лениво поднялась и, не глядя ни на кого, сказала сама себе:
— Пойти спросить, что ли? — и неторопливо, будто знала, что аппарат будет трезвонить до упора, пошла к дому. Минуты полторы шла, а тот все звонил, да противно, пронзительно, — ночью особенно хорошо слышно.
Лина посмотрела на Александра, увидела, как словно окаменело его лицо, и почему-то сама сникла. Не ожидала она доброй вести от этого звонка.
Из дома донесся фальшиво радостный голос тетки.
— Кто говорит?.. Господи, да никак ты, Ирочка?.. Нет, ничего не поздно, что ты, родная моя!.. Спасибо, спасибо, ничего чувствую, как положено по возрасту, да, а я, представляешь, уже догадалась, почему ты звонишь! Как же, конечно, догадалась!.. Да, да, здесь он, у меня гостит. Сейчас?.. Погоди, дай выйду посмотрю, был недавно, да тут у него дел нашлось… Что, говоришь? Уже слышала, птичка моя?.. Ах, начальство? Ну, тогда оно, конечно… Ты погоди чуток, сейчас я…
Тетка наверняка положила в доме трубку и вышла на веранду. Вгляделась со света в полутьму. Увидела сидевшего за столом племянника, положившего подбородок на сложенные ладони, негромко окликнула:
— Сашок? Слышь ты?
А он поднял руку и сделал резкий отрицающий жест.
— Ага, — сказала себе Валентина Денисовна и ушла в комнаты, и снова донесся ее резковатый, громкий голос: — Нету его, милая, в саду. Знать, ушел зачем-то вместе с моим, собирались чего-то. Ну ничего, ничего, ночевать-то придет, не беспокойся. Чего говоришь? Не беспокоишься? Ну и правильно, под присмотром он у меня, как же!.. Когда собираешься?.. Так у него тут работы-и-и невпроворот, скажу тебе. Запрягли нашего Сашку так, что и продохнуть не дают… Да оно и к лучшему, глупости в голову не полезут, ага. Так ты не беспокойся, милая, я ж тут приглядываю. Ага, приезжай, конечно… Когда, говоришь?.. Завтра?.. А ты поездом или самолетом? Ну, я скажу ему, чтоб встретил, значит… Не надо? Сама? Ну, как скажешь… Ага, целую, птичка моя! До свиданья.
