Однако, вспомнив сердитый взгляд «золотистой рыбки», Антон уж подумал было, что виновата тут ревность, и не он ли стал ее причиной? Но, несмотря на многие свои недостатки, о которых Плетнев, разумеется, или знал, или догадывался, избыточным самомнением он, по собственному признанию, не страдал. Правда, подумал он, можно будет при случае заглянуть в соседний дом, там, на улице Гвардейцев, и поинтересоваться, как бы между прочим, чем он так «насолил» симпатичной блондинке? Или не стоит…
Они снова прошли сквозь шумящую толпу, которая приветствовала Милу традиционным «Хай, Спай!», «Привет, Шпионка!», «Как дела, Спай?» и так далее. Отвечать на все эти крики необходимости не было, и Мила лишь поднимала руку в коротких взмахах, а другой ухватилась за крепкий локоть Антона, словно проверяя его на прочность. И ему это было приятно.
— Я ведь так и не спросил тогда, кто такая «докторша Си», которая тебя расстроила? Ну, помнишь, с мотоциклом?
— Обыкновенная девчонка, — нехотя ответила Мила. — Подружка одного моего старого знакомого. Он был когда-то моим учителем в компьютерных делах. Уже тогда стал классным программером. Чуть постарше, правда. На годик-другой. А сейчас вообще, я наблюдаю, самые классные специалисты — молодежь. Быстрее схватывают. И смелости не занимать. Они с техникой — на ты, ничего не боятся и плюют на условности. Такие дела…
— Да, — усмехнулся Антон, — я это тоже заметил. Нам, старикам, далеко до вас, молодых и беспечных. У нас, к сожалению, или к счастью, и сам не знаю, опыт уже имеется. Чаще печальный, чем наоборот.
— Ну вот, застонал дедушка! — засмеялась Мила и, выскочив вперед, перед ним, пошла задом, отступая от него, но и не отпуская руки. — Хорошо хоть молодых не ругаешь, не скулишь, что раньше и солнце светило ярче, и луна была более полная, и девушки моложе… Нет, правда, чего вас так сразу тянет горевать по прошлому?
— А потому, наверное, что оно было нашим и ничьим другим. Так кажется…
— А ты расскажи мне о своем личном прошлом?
— Не знаю, там было слишком много крови. Чужой. Но и своей хватало. Знаешь, кто такие «дикие гуси»?
— Слыхала, — медленно сказала она, и улыбка на ее лице стала таять. — Вернее, читала. «Солдаты удачи», да? Наемники…
— Они самые. Но только в наших — тех — условиях мы назывались «братской помощью».
— Повидал? — серьезно уже спросила она.
— У-у-у!.. На три жизни хватило бы… Теперь-то уж не государственная тайна… Ангола, Никарагуа, Афганистан, Босния… Это уже известные точки. И много других — и на севере Африки, и на юге России. Вот так, милая моя… Мила. А куда мы идем?
— Есть тут один смешной ресторанчик… — Она вернулась на свое место, справа от него, и, обхватив его опущенную руку, прижалась к ней. — А подробности гостайны не представляют?
— Давно уже нет, — усмехнулся он.
— Расскажешь?
— А ты обещаешь, что будешь потом спать спокойно? — он шутливо посмотрел на нее.
— А вот этого не могу пообещать, — многозначительно произнесла она, захохотала и, оттолкнув Антона, побежала вперед, сверкая голыми ногами. — Догоняй, уже близко!..
Небольшой ресторанчик в самом конце Припортовой улицы оказался очень уютным, несмотря на то что антураж его условиям элементарного уюта никак не отвечал. Это был большой парусник — может, шхуна, может, бригантина, — вытащенный на берег, подальше от кромки воды, и закрепленный с помощью растяжек, как крепятся обычно спускаемые на воду корабли. На палубу вел узкий трап. В иллюминаторах вдоль борта светились огоньки. Романтично, подумал Плетнев. И внутри тоже было все — под старину. Грубо выскобленные и покрытые лаком столешницы возлежали на стоящих бочках. Сиденья тоже представляли собой бочонки поменьше. В качестве приборов подавались грубые ножи и широкие, трезубые вилки, которыми можно было, наверное, стрелять из подводных ружей. В общем, чудно и странно.
Кормили тут исключительно морепродуктами, в том ассортименте, который мог предложить любой серьезный, даже московский, ресторан. Ну, рыбы разных сортов, другая морская живность типа кальмаров и устриц. Но дело в том, что все они были не замороженные, а предлагались свежими, будто только что выловленные из моря.
А из спиртных напитков, естественно, весь магазинный набор, однако открывал «карту вин», разумеется, ром с Ямайки. Настоящий, как всерьез, но, старательно пряча усмешку, заявила Мила. И горит синим пламенем, и достает так, что «мама, не горюй!». Последнее замечание особо понравилось Плетневу. Вообще-то говоря, при всем своем нежном и даже, возможно, трогательном отношении к этой девушке, по-настоящему взволновавшей его, он рассчитывал, что сегодня она не будет столь щепетильной и недоступной, как это было во время их прежнего ночного купания.
Заказали какое-то «чумовое» ассорти, куда, по уверению Милы, входило ВСЕ, причем Антон предоставил ей право самой распоряжаться столом, как ей заблагорассудится, отдельно — свежезасоленную скумбрию и жареную ставридку, немыслимый запах которой так разволновал Плетнева, что у него едва не начались желудочные судороги. Ну и, естественно, ром! Пиратствовать, так уж по всем правилам!
И пока готовили заказ, Антон решил приоткрыть для себя давно интересующую его тему.
— Я слышал от вашего «сисадмина», — он хмыкнул по поводу своего «независимого» обращения с этим молодежным сленгом, — что ты, по существу, высококлассный, как он заметил, «программер». То есть сплошной супер. Это что, в самом деле?
— А почему это тебя так волнует? — Мила подняла брови «домиками».
— С удовольствием отвечу. Я ведь сюда прибыл с совершенно определенным заданием: отыскать Сашку.
— Я знаю, ты говорил, и напрасно отказался от моей помощи. С мобильной связью, я имею в виду.
— Ты только не обижайся. Ну, во-первых, я его нашел на другой же день, и уже вчера и сегодня мы с ним работали рука об руку…
— Помирились?
Антон вспомнил, что рассказывал Миле о причине размолвки с Турецким, приведшей к таким вот последствиям. Да, рассказал, больше под влиянием момента, чем для собственного оправдания.
— Не то чтоб… Но… Объяснимся, он поймет. Уже понимает. Что-то я попытался объяснить, а что-то и он сам уже понял. Не в этом теперь суть. А получилось так, что одно мое дело поневоле и как-то плавно перетекло во второе. Из Москвы поступила команда срочно помочь местным следственным органам разобраться с той диверсией, которая произошла в электрических сетях вашего города. То, что диверсия, уже не обсуждается, потому что за эти два дня мы уже насчитали пять трупов, представляешь?
— Ничего себе! — Мила по-мальчишески присвистнула. — И молчат! Ничего не сообщают! Как понимать?
— А вот так и понимать, милая моя, что работает следственно-оперативная группа, и возглавляет ее, по существу, недавний первый помощник генерального прокурора страны. Который не мог за год, прошедший после его ранения, растерять ни мастерства, ни прыти, заявляю ответственно. Не фунт изюма!
