— Мне кажется, это глупости, — усомнился Турецкий. — Как показали события, ничего такого в голове у Игоря Максимовича не было.
— Не согласен, — крякнул Феликс. — Игорь мне, как говорится, друг… точнее сказать, мертвый друг, но истина дороже. Характер у него был тот еще. Мы не знаем, что было у него на уме. Не вмешайся некто со своими планами, мы могли бы иметь сейчас другой расклад событий и их персонажей.
— Поправьте меня, Ирина Сергеевна, если допущу неточность, — сказал Турецкий. — Вы находились на грани нервного срыва, особенно в преддверии плавания. И вот на причале появляется прилично одетый джентльмен располагающей наружности, но смертельно пьяный…
— Вы обняли столбик ограждения, сползли, отключились, — зачастила женщина. — На причале и на палубе в этот момент никого не было. Я подошла к вам, нашла у вас документы на имя частного сыщика. Виновата, простите. Приличный человек, — подумала я, — сегодня пьяный, завтра трезвый. Еще и детектив… Безумная идея, но она была навязчивой. Я была уверена, что все, кто будет на яхте, люди Игоря, никто за меня не вступится, не поймет, не встанет на мою сторону. А утром я вам все объясню, попрошу прощения, предложу вам крупную сумму за мою безопасность — пусть это будет нашим маленьким секретом. Ведь не выбросят вас за борт, не повернут яхту к Сочи только ради того, чтобы высадить вас…
— Но ваше телосложение очень хрупкое, практически невозможно вспомнить, когда вы в последний раз отжимали штангу и волокли на горбу восьмидесятикилограммового мужика, — возразил Турецкий. — Вы побежали на яхту, отыскали Глотова, который к вам неровно дышал, попросили его оказать вам маленькую услугу…
— Да, каждый раз, когда мы выходили в море, этот парень строил мне глазки, красовался передо мной…
— Могу представить, каких золотых гор вы ему наобещали. Уйдете от мужа, но это в далекой перспективе, а в ближней — здоровый спортивный секс.
— Да, я что-то обещала, — смутилась Ирина Сергеевна. — Потом пришлось выполнять обещанное. После секса он окончательно свихнулся, он так возненавидел моего мужа…
— Не сомневаюсь в ваших чарах, Ирина Сергеевна. Вы встали на стрем, а Глотов взвалил на хребет мирно спящего у причала мужика и быстро втащил на яхту. Одна из кают для персонала пустовала, вы знали, что туда никто не зайдет.
— А до утра вы не проснетесь, — кивнула женщина. — Прошу меня простить за эту авантюру, Александр Борисович. Я так и не решилась поговорить с вами на следующий день. Стали происходить невероятные события — гибель Николая, пропажа Ксении, все остальное… Я была в недоумении, ведь это не имело отношения ни ко мне, ни даже к Игорю…
— Запутано, согласен, — хмыкнул Турецкий. — И вот финальный аккорд: яхта натыкается на скалу. Все бегут к шлюпке, и Глотов тоже. И вдруг он замечает, что Голицына нет среди собравшихся к эвакуации людей. А им не до Глотова, не до Голицына, все испуганы, возбуждены. Импульс, страсть — моча и сперма ударяют в голову, он бежит вниз, убивает вашего мужа, дабы не было отныне между вами досадных преград. Он знает, что яхта сейчас затонет, тело если и найдут, то очень нескоро, когда уже невозможно будет что-либо доказать…
— Поверьте, это его собственная инициатива, — взмолилась Ирина Сергеевна. — Я здесь совершенно ни при чем. Я не убийца…
— Вы не убийца, — подумав, согласился Турецкий. — Вы хрупки, пугливы, интеллигентны, нежнейший цветок. Однако авантюрная жилка в вас присутствует, иначе вы не отдались бы Глотову в холодильнике при всем стечении народа. Сожалею, Ирина Сергеевна, но я случайно проходил мимо. Слово «случайно», прошу заметить, я употребляю без кавычек. Расслабьтесь, я никогда не подозревал вас в чинимых на яхте злодеяниях. Живите спокойно. Вас ждут блестящие перспективы и безбедная жизнь. Уж с деньгами покойного мужа, я думаю, вы с вашим умом разберетесь.
Ирина Сергеевна закрыла глаза.
— Потрясающе, — восхищенно прошептал Феликс. — Ирина Сергеевна ни в чем не виновата. А кто тогда?
Наступило гнетущее молчание.
Турецкий рассматривал их, как невиданных зверушек, а они опускали глаза, волновались и многое бы отдали за то, чтобы провалиться сквозь землю. Даже невиновный в щекотливой ситуации почувствует себя не в своей тарелке. Доказывай, что ты не верблюд… Лаврушин судорожно обнял жену, она напряглась, словно ее обнял посторонний мужчина. Турецкий смерил их загадочным взглядом, виновато улыбнулся Ольге Андреевне — мол, не принимайте близко к сердцу. Посмотрел на чету Буи. Николь беспокойно повела худыми плечами, а Робер вдруг яростно зачесался — словно собака, страдающая от блох.
— Эй, Мегрэ, не надо так смотреть… Вы что это думаете?
Николь покосилась через плечо — словно прокладывала дорогу, куда бы шмыгнуть. Турецкий укоризненно покачал головой, перевел взгляд на последнюю парочку — Феликса и Герду. Последняя вдруг резко вспомнила, что она еще не все перебрала в своей сумке, резко чиркнула «молнией», зарылась в нее обеими руками. Феликс облизнул побелевшие губы, судорожно сглотнул. Сделал попытку улыбнуться, но улыбка получилась какой-то однобокой и более похожей на гримасу мертвеца.
— А вы умеете, Александр Борисович, держать аудиторию в напряжении, — пробормотал он. — Вам бы в лекторы идти. Куда-нибудь на кафедру криминальной психологии…
— Не существует такой кафедры, Феликс, — вкрадчиво произнес Турецкий. — Вы уверены, что это все, что вы хотите сказать?
— О, майн гот… Вы с кем сейчас разговариваете?
Проницательная улыбка, как видно, удалась. Феликс в страхе задрожал. Турецкий водрузил тяжелый взор на последнего участника событий — матроса Шорохова. Этот тип предпочитал отмалчиваться. Смотрел угрюмо, не моргая, не отрывая глаз, не выдавая волнения, но волнение было, о нем говорили побелевшие костяшки пальцев, сжатых в кулак.
— Послушайте, сыщик, — проворчал Шорохов осипшим голосом, — да, ваши штучки производят впечатление. Но, может, хватит? Покажите пальцем, кто, по вашему мнению…
— А эти люди уже догадались, что я обо всем знаю, — резко перебил Турецкий. — Они уже созрели, чтобы выдать себя. Они уже поняли, что их затея не прокатила. Вернее, прокатила, но благодаря заслугам других. Но воспользоваться этим везением они уже не смогут, они надолго сядут. Вы готовы, господа? Скоро рассвет — время, к которому я обещал покойному Игорю Максимовичу развенчать убийц. Проявим уважение к покойному? Итак?
Заплакала навзрыд Ольга Андреевна. Все недоуменно на нее уставились.
— Уже лучше, — усмехнулся Турецкий, — вы вникли в ситуацию, Ольга Андреевна.
Вспыхнул, как маков цвет, Лаврушин. Яростная гримаса перекосила сморщенное лицо.
— Послушайте, вы в своем уме? — он отпустил жену, начал приподниматься. — Да какое вы имеете право?…
— Сидеть! — рявкнул Турецкий. Лаврушин рухнул обратно и тяжело задышал.
— Держите руки перед собой, — предупредил Турецкий. — И вас, Ольга Андреевна, это касается. Шорохов, обыщите Ивана Максимовича. Герда — Ольгу Андреевну. Быстро и тщательно. А вам лучше не шевелиться, господа подозреваемые.
