Ну вот, наконец-то ответил! Тем бодрым голосом, который у него появляется, когда необходимо что-то скрыть:
– Ирка, привет!
– Привет, Турецкий! – подстраиваясь под мужа, откликнулась Ирина. – Ну как там эколог?
– Да вот, пьем кофе с Ярославом Ивановичем, – подтверждая худшие подозрения, ответил Турецкий. Что-то звякнуло на заднем плане. – Представляешь, двенадцатый час, а народ в кофейню все идет. Вот она, светская жизнь Москвы.
– Частный детектив просто обязан жить светской жизнью. – У Ирины против воли вырвался горький смешок. Этот звук, должно быть, насторожил Турецкого, потому что отозвался он не сразу:
– Ну а ты там как? Поужинала?
В прихожей квартиры Плетневых Ирина Генриховна уперлась затылком в дверь, чтобы не упасть, и потерла указательным пальцем переносицу, чтобы не расплакаться. Но в мобильный проговорила беззаботно:
– Конечно, поужинала. Все хорошо. Ты не торопись, я сейчас спать лягу. Ну пока!
Она первой отключила связь. И минуты две стояла, опустив руку с телефоном, глядя в потолок и пытаясь дышать ровно.
Если основным признаком кофейни должен быть кофе, в таком случае Турецкий не обманул жену. Что же касается всего остального, действительность кардинально отличалась от той версии, которую Саша предложил Ирине Генриховне.
Свидание с Ольгой Легейдо, начавшееся в ресторане «Фазан», закономерно продолжилось у нее дома. У Турецкого возникла идея, что неплохо бы сейчас выпить крепкого кофе, и Ольга его поддержала: нет ничего лучше кофе для человека, который с утра на ногах! Этот напиток помогает снять усталость, взбодриться… Турецкий вблизи вдовы Легейдо чувствовал себя вполне бодрым, и даже усталость, неизбежная после насыщенного рабочего дня, рассосалась еще в ресторане, но что касается кофе, здесь он был всецело «за». И что касается посещения Ольгиной квартиры, ничего не имел против…
Едва заперев за собой дверь, возле отдающего древностью, темными ритуалами и джунглями сооружения из колокольцев и бечевок, Ольга раскованно сбросила туфли на высоком каблуке и пошла по ковру босиком. Ее обнаженные ступни были прелестно-интимны, аккуратные овальные ногти покрыты прозрачным лаком.
– Ненавижу, ненавижу каблуки! – воскликнула Ольга.
– Оля, а давайте по традиции я сварю кофе? – предложил Турецкий. И, видя, что Ольга пытается возразить, добавил: – Мне очень хочется, чтобы вы посидели и отдохнули от каблуков. Вот тут…
И он подвел и усадил ее в кресло – настойчиво, направляюще, нежно. Как в прошлый раз, когда она была слепой… Теперь это была не более чем игра, но игра, которая нравилась обоим: потому что Ольга не сопротивлялась. Она повиновалась рукам Турецкого, как фигурка из пластилина, создавая ощущение, что он может сделать с ней все, что угодно.
– Саша… – безвольно произнесла Ольга, – ну что с вами делать, а? Кофе вы действительно варите лучше, чем я.
– Я вовсе не это имел в виду, Оля, – прошептал Турецкий, наклоняясь к ее уху. Нос ему щекотали ее светлые волосы – с виду жесткие, как золотая проволока, в прикосновении мягкие, как шерстка новорожденного щенка. – Вы отлично знаете! Просто хочу сварить вам кофе.
Они улыбнулись друг другу, скрепив улыбкой договор о том, что почти произошло – и в недалеком будущем должно произойти… И Турецкий отправился на кухню.
Он успел сварить кофе, и они пили этот горячий горький вкусный напиток из прежних чашечек, и Ольга снова смеялась – когда прозвучал звонок мобильного, уводя Турецкого из этого теплого уютного гнездышка не слишком скорбящей вдовы в будничное пространство, где бывает холодно и неуютно, где ему частенько приходится вести себя не так, как подобало бы, и расплачиваться за это. На дисплее высветилась надпись: «Ира».
– Оля, простите… Звонит напарник… я выйду.
И, не дожидаясь разрешения, выскочил в коридор, оттуда – в прихожую. Очутившись возле колокольчиков, затравленно огляделся. Мобильник заливался соловьем. Приняв какое-то решение, нажал кнопку, изображающую снятую трубку, и начал говорить с женой. В нужный момент тронул колокольчики – они позвякивали глухо и долго…
Как будто бы Ирину удалось обмануть. Как будто бы – в этом никогда нельзя быть уверенным полностью, что доказывал опыт предыдущих провалов на фронте супружеских измен… И все-таки, даже если на этот раз все сошло благополучно, на сердце Турецкому навалился тяжелый камень. И, попрощавшись с Ириной, он уже знал: что бы ни могло произойти между ним и Ольгой Легейдо, это произойдет вряд ли сегодня. Если произойдет вообще когда-либо.
Человек в бейсболке шел по улице, как тень… Впрочем, почему «как»? Он и был тенью – самой настоящей тенью благополучного мира, который знать не хотел о том, что существование его в любой момент может оказаться под угрозой. Рухнувший самолет… взорвавшийся газовый агрегат… дымообразная химическая дрянь, вползающая в вентиляционную отдушину… Техногенный мир предоставляет его обитателям множество удобств – однако и количество опасностей возрастает в геометрической прогрессии… Чтобы по-настоящему знать, как использовать эти опасности, нужно войти в соприкосновение с теневым миром. Нужно самому стать тенью. И тогда ты увидишь: то, что раньше пугало, становится необходимым. На тени есть спрос…
В подтверждение того, что тени пользуются спросом в нашем беспокойном мире, в кармане завибрировал мобильник. Не зазвонил, не огласил воздух популярной мелодией – в деле, на которое приходится идти, привлечение лишнего внимания ни к чему, – а щекотно затолкался в бедро. Человек в бейсболке взял трубку.
– Здравствуйте, это склад комплектующих?
У вас уничтожитель для бумаг есть?
– Есть, модель 25-678-джи… – привычно отозвался человек-тень.
– Здравствуй, Технарь!
– Привет! – отозвался тот, для которого это прозвище стало родней собственного имени.
– Есть работа. Срочная. Платят хорошо.
Человек-тень сдвинул бейсболку на лоб. Поскреб пальцем в стриженом затылке.
– Извини, не могу.
– Как так – не можешь? – завибрировал в трубке голос. – Случилось что? Со здоровьем проблемы?
– Со здоровьем проблем нет, – усмехнулся человек в бейсболке. – И не должно быть. Правда же?
– Правда, – развеселился голос в трубке. – Трудолюбивому человеку – зачем проблемы?
– И с трудолюбием проблем нет, не сомневайся. Считай – отпуск за свой счет. На себя надо поработать немного.
– Технарь, может, помочь тебе?
Ага, как же. Помог один такой. Технарь не за красивые глаза получил свое прозвище, а за то, что работает технично. Четко. Ювелирно. Создает поэму, которую способно разрушить постороннее вмешательство. Только помогальщиков ему и не хватало!
Тем более в таком деле… Дело глубоко личное. Возвышенно выражаясь, дело чести.
