11
С участковым, на которого так рассчитывал Всеволод Михайлович Голованов, ему действительно повезло — правда, не сразу. Поначалу обнаружилось, что из милиции тот и вовсе ушел — около года назад, на вполне заслуженный отдых, поскольку на своем участке проработал почти четверть века.
Не испытывая особого оптимизма по части ближайшей перспективы, Сева все-таки отправился по домашнему адресу Александра Семеновича Жупикова. И был почти удивлен, обнаружив, что тот в столь замечательный летний день оказался дома, а, скажем, не на своих шести сотках, которые у него наверняка имеются.
Человек, открывший Голованову дверь, внешне на свои шестьдесят с хвостиком никак не тянул: крепкий, невысокий мужичок в джинсах и светлой футболке, без единого седого волоска в густой темно-русой шевелюре, с серьезным, приятным лицом.
Сева представился и был приглашен в комнату, очень чистую, уставленную цветами в горшочках и кашпо в огромном количестве.
— Присаживайтесь, — Жупиков кивнул на небольшой диванчик, накрытый клетчатым пледом, — я освобожусь через минуту, только цветы на балконе полью… Приходится пока что одному хозяйничать, супруга сейчас у дочки живет, помогает с новорожденной внучкой!
— Значит, вас можно поздравить с прибавлением семейства? — улыбнулся Сева.
— Можно! — просиял Александр Семенович. — Удочери подряд два парня родились, а она так хотела девочку, что решила рожать до победного конца… И вот теперь — как говорится, прямое попадание!.. Так, вот я и свободен.
Насчет внучки он поведал Голованову, одновременно кончая поливку цветов на балконе. И теперь, появившись в комнате, присел рядом на диванчик:
— Слушаю вас очень внимательно. Всеволод Михайлович коротко и ясно изложил суть дела бывшему участковому, слушавшему его молча, сосредоточенно, лишь изредка кивая каким-то собственным соображениям.
— Ну что ж… — произнес он, когда Голованов завершил свой рассказ. — Дело, как я понимаю, серьезное, никаких отлагательств не терпит… Конечно, сказать вам точно не могу, но если иметь в виду мой участок, была у меня там одна коммуналка, как раз на Лихоборах, — не приведи бог! Настоящая «Воронья слободка»… И единственная из всех коммунальных квартир, в которой какое-то, надо сказать, недолгое время одна из четырех комнат действительно сдавалась.
— А мне казалось, — искренне удивился Сева, — что большинство коммуналок как раз заселены квартирантами, а не хозяевами комнат!
— Только не в нашем микрорайоне. — Жупиков покачал головой и поднялся. — Чтобы сдавать комнату, нужно иметь еще одно жилище — для хозяина. А здесь народ живет бедный, по преимуществу пьющий… Вторые квартиры, можно сказать, ископаемая редкость. Вот, например, на примыкающем участке, у моего коллеги, там народ побогаче будет, да и коммуналок уже нет: сдавать сдают, но целые квартиры… Если у нас тут вытащим пустышку, придется вам к нему идти.
— А сами вы этого человека, описание которого я вам дал… или кого-то похожего на него не припомните в качестве жильца?
— Видите ли, в комнате, о которой я говорю, квартиранты, хотя она и сдавалась недолго, менялись как узоры в калейдоскопе…
— Были причины?
— Еще какие! В упомянутой квартире поначалу жили две семьи. Две смежные комнаты занимали мать с дочерью. Еще две — муж с женой и ребенком… Причем жена та еще штучка! Из таких баб, про которых говорят, что она, мол, в брюках ходит. То есть раньше говорили, теперь эта поговорка вымирает, поскольку реально половина женского пола штаны предпочитает…
Сева не выдержал и усмехнулся, а Жупиков поднялся и двинулся впереди гостя в прихожую.
— Пойдемте, я вам по дороге расскажу, — пообещал он. — Ну вот. Что касаемо этой пары, муж был тихий, совсем не пьющий, но в один прекрасный день характера своей командирши все же не перенес, а в итоге они разошлись. И тут же, конечно, встал вопрос размена: жена временно поселилась у своей сестрицы. Как вы понимаете, сейчас, чтобы разменяться, поначалу следует жилье приватизировать, а потом — купля-продажа… И не успели они эту самую приватизацию завершить, как та гнойная баба свою комнату сдала. Пока квартира являлась государственной, она могла сделать это только с разрешения соседей, а после приватизации — что хочу, то и ворочу…
— Могу представить, — покачал головой Сева, — что там началось!
— Это вряд ли, — не согласился Александр Семенович. — Она ведь, чтобы мужу, а заодно и соседке, которую подозревала в подстрекательстве к их разводу, насолить, специально отыскивала чуть ли не бомжей в свою комнату… Говорю ж, гнойная бабенка!.. Соседка, бедолага, через ночь в отделение наше носилась за помощью: то какая-то пьянь в ее комнаты ломится, а дверь гнилая была и хлипкая, то девочке спать не дают: орут всю ночь и матерятся за стеной… Дом хоть и сталинской постройки, а перекрытия деревянные, звукопроницаемость чуть ли не из подъезда в подъезд, не то что в одной квартире!
— Паршивая история, — пробормотал Голованов. — И чем же она закончилась?
Всеволод Михайлович огляделся: за время разговора они дошли до уютного, зеленого дворика, но дома здесь были обыкновенные кирпичные пятиэтажки, а не сталинки.
— По счастью, разъехались они, — кивнул Жуликов. — Повезло и соседке, и мужу… Бывшему. Он, правда, плюнул и взял деньгами, да еще меньше, чем его комната стоила, отдав той бабе однокомнатную. А соседка с дочкой вот тут и живут, мы как раз пришли… У них хоть и маленькая, а двухкомнатная квартирка. Несколько лет прошло, а Анна Сергеевна, по-моему, до сих пор своему счастью не верит!
Анна Сергеевна оказалась очень симпатичной дамочкой лет тридцати восьми, белокурой и пухленькой. Жупиков не сомневался, что они с Головановым застанут ее дома, поскольку работала та, как выяснилось, на дому. Сева понял, что ее деятельность была как-то связана с Интернетом.
Воспоминания о финале ее коммунальной жизни, похоже, и впрямь еще не изгладились из памяти Анны Сергеевны, поскольку, услышав, зачем к ней наведались незваные гости, она зябко поежилась.
Внимательно выслушав Голованова, описавшего как мог интересующего его человека, она на некоторое время задумалась, прежде чем ответить.
— Знаете, — произнесла после паузы Анна Сергеевна, — я вам честно скажу: помню я не всех этих бандитов, но как вы описываете, так больше всего ваше описание подходит самому приличному из них, он у нас почти до самого разъезда жил, дольше остальных… И особого вреда, если не считать дыма, от него не было, тихий…
— Дыма? — насторожился Голованов.
— Да, — кивнула она и усмехнулась. — В первый раз я тоже перепугалась. Помню, было уже поздно, во всяком случае, после одиннадцати. Мы с Машкой спать легли, я почти заснула и вдруг почувствовала запах гари… Не совсем гари, — поправилась она. — Дым вроде бы даже сладковатый, но дым…
Ну, думаю, все, этот хоть и тихий, а решил нас спалить!
— И что же было на самом деле?
