— Нет, — ответил Дронго. Ему был неприятен подобный цинизм
Кобдена. — Я действительно задержался. И боюсь, что она справедливо обижается.
— Жаль, — вздохнул Кобден, — было бы гораздо лучше, если бы
вы поругались.
— Почему? — заинтересовался Дронго.
— В таком случае у меня был бы шанс. И настоящая
конкуренция. Между двумя очаровательными женщинами. У меня сердце просто
разрывалось пополам, когда я глядел на обеих. Они обе мне нравятся. И каждая
по-своему. Но вы не оставляете мне выбора, сразу заявив свои права на сеньору
Машаду. Мне приходится довольствоваться сеньорой Велозу. Но должен сказать, что
я не в обиде. Мимо них прошел к своему месту «Пьеро», Россетти следовал за ним,
беспрерывно говоря что-то шедшему следующим колумбийскому делегату, Дронго
поморщился. Болтливость итальянца начинала раздражать. С другой стороны, это
могла быть маска. Самые скрытные люди иногда выглядят болтунами, при этом,
говоря обо всем, они не говорят ни чем. И под маской веселого говоруна
скрываются внимательные наблюдатели.
«Он был вместе со мной, — мысленно анализировал Дронго, — и
сделал вид, что ищет выход на поле. Нужно уточнить, бывал ли он раньше в
Лиссабоне. Если бывал, то наверняка ходил на стадион. Он ведь хвастался, что
часто бывает на футбольных стадионах, тогда он должен знать их обычные ходы и
расположение всех раздевалок и подсобных помещений. Но он запутался. Или сделал
вид, что запутался? Потом он свернул в сторону, предложив мне идти туда, где
меня ждал первый убийца. Внешне все логично. Но логику опрокидывает второй
убийца. Если Россетти их человек и сознательно направил меня в эту сторону, то
почему меня не ждали сразу двое для подстраховки? Хотя это тоже не совсем
убедительный довод. Россетти не мог знать, где именно мы сумеем разойтись, и
расставил своих людей по обеим сторонам коридора. А когда первый не вернулся,
послал второго. Так вполне могло быть. Но Россетти меньше всего похож на
«Сервала». Только в том случае, если ему отрезали ноги или пересадили другое
тело. Нет, это глупо. «Сервалом» он быть не может, а вот его напарником или
помощником — вполне».
Дронго повернул голову и почувствовал резкую боль в шее.
Хрустнули позвонки. «Нужно будет провериться, нельзя так безответственно
относиться к собственной голове. Она как минимум этого не заслуживает».
Скандинав сидел рядом с болтливым Россетти, но не слушал его, прикрыв веки.
Складывалось впечатление, что он спит. Но он не спал. Почувствовав на себе
взгляд Дронго, Асплунд открыл глаза.
«Россетти усомнился в том, что этот человек — врач, —
вспомнил Дронго, — а Кобден уверял, что Асплунд сознательно пошел на скандал.
Выходит, он хотел иметь алиби даже такой ценой. Чтобы не быть среди новичков и,
как следствие, среди подозреваемых». Дронго посмотрел в конец автобуса. Скоро
они должны отъехать, но Чжан Цзиня пока не появился. Не было и этого вьетнамца
из Кампучии. Интересно, куда он подевался? Зато сознательный кореец уже сидел
на своем месте, глядя перед собой. «У него широкое лицо и очень крупная голова.
Разве это характерно для корейцев? — спросил себя Дронго. И тут же ответил: —
Ну конечно! Именно у корейцев часто встречается подобный тип внешности. Взять
того же Ким Чен Ира. У него крупная голова. Можно сойти с ума от этих
предположений! Еще много, и я начну бросаться на первого встречного».
Кажется, самым последним в салон поднялся Чжан Цзинь.
Выражение у него на лице было по-прежнему совершенно невозмутимым. Но, проходя
мимо Дронго, он как-то странно на него посмотрел. И ухмыльнулся. В этом не было
никаких сомнений. В его усмешке была не просто догадка. Он улыбался так,
словно знал все, что случилось в коридоре стадиона. Дронго отвернулся, стараясь
не выдать волнения.
— Все собрались? — спросила сеньора Магальянис, оглядев
сидевших в автобусе делегатов.
— Еще не пришел Тху Бон, — дисциплинированно сообщила
представительница Вьетнама.
— Он не придет, — неожиданно сказала сеньора Магальянис. —
Сеньор Тху Бон еще полчаса назад предупредил нас, что вынужден вернуться в
отель и не поедет с нами на ужин в Эшторил.
Усилием воли Дронго удержал себя от того, чтобы повернуться
и посмотреть на «Пьеро». Если Тху Бон — тот самый человек, которого они ищут,
то сегодня самый грустный день в их жизни. Они не только себя выдали, они еще
позволили «Сервалу» уничтожить единственного возможного свидетеля и исчезнуть
самому. «Может, попросить остановить автобус и вернуться в отель? — подумал
«Дронго». — Все равно мы уже проиграли. Или игра еще продолжается?»
Он выждал еще немного и наконец повернулся. «Пьеро» тихо
говорил с кем-то по телефону. Дронго снова отвернулся и успокоился. Он все
время забывает, что они действуют не одни. Старая привычка — во всем полагаться
на себя либо на своего напарника Эдгара. Но «Пьеро» находится здесь, как офицер
российской внешней разведки. И машина с его сослуживцами едет за ними следом.
Конечно, ему нетрудно перезвонить им в автомобиль и попросить проверить, куда
исчез Тху Бон. И вообще, почему этот непонятный вьетнамец из Кампучии решил так
неожиданно уехать обратно в отель. Голова нестерпимо ныла. Поморщившись, Дрнго
подумал, что надо бы найти таблетку аспирина или еще какое-то болеутоляющее.
И заодно зайти куда-нибудь в туалет — посмотреть на свое
плечо.
— Как вы себя чувствуете? — неожиданно спросил Кобден. — У
вас такое лицо, словно вас мучает зубная боль.
— Голова, — поморщился Дронго, — страшно болит голова.
Просто не знаю, что делать.
Глава двенадцатая
— У вас болит голова? — почему-то обрадовался Кобден. —
Очень хорошо!
— Ваше парадоксальное мышление может сделать меня
неврастеником, — признался Дронго. — Что же вы нашли хорошего?
— Я ведь фармацевт, — победным тоном заявил Кобден. — Мои
поставки в Португалию исчисляются в миллионах долларов. Можно сказать, что я
один из трех самых крупных поставщиков лекарственных препаратов в эту страну.
Поэтому и хорошо. Сейчас мы остановимся по дороге, и я попытаюсь найти для вас
в аптеке очень неплохое лекарство.
— Нет, — сказал Дронго, — уже поздно и неудобно. — Он
подумал, что на вынужденную остановку автобуса обратят внимание все находящиеся
вместе с ними делегаты конгресса и наверняка кто-нибудь расскажет об этом полиции,
которую будут интересовать все детали их пребывания на стадионе.
— Ничего неудобного, — дернул плечом Кобден и уже хотел
обратиться к Луизе Магальянис, но Дронго его остановил.
— Можно сделать по-другому, — предложил он. — Чтобы не
останавливать автобус. Я вовсе не хочу выглядеть больным в глазах Зулмиры. — Он
потрогал свою голову. Кажется, на месте удара образовалась опухоль. Ну вот,
только этого ему не хватало! Теперь придется ходить еще и со здоровенной шишкой
на голове. Учитывая, что редкие волосы у него на макушке вряд ли могут скрыть
эту неприглядную картину, нужно срочно придумать предлог сесть за ужином спиной
к стене.
