Дронго молча слушал, не перебивая миллиардера.
— Поэтому я и стал пессимистом. Ничего хорошего нас не ждет.
Рано или поздно наступит время черных, как оно наступило в Родезии или в ЮАР,
где белых убивают только за то, что они белые. И нас будут убить за то, что мы
белые, что мы умеем читать, умеем сморкаться, подтираться, учились в
университетах и даже носим галстуки. Нас будут убивать за каждую мелочь.
Посмотрите на Европу. Она уже постепенно превращается в дряхлеющую старуху.
Знаете, почему европейские страны решили создать единое пространство с единой
валютой? Думаете, потому, что так экономически выгоднее? — Кобден неожиданно
подмигнул. — Ничего подобного! Так гораздо сложнее. Нужно подгонять собственные
экономики под единые европейские стандарты, а то, что хорошо в одной стране,
неприемлемо в другой. Но основные нации вырождаются. Погуляйте в Лондоне по
Оксфордстрит — и вы встретите кого угодно, от индусов до китайцев, от
афроамериканцев до латинос, только не англосаксов, которых вообще скоро не
останется. А во что превратился Париж? Он стал получерным, полуцветным. Я не
расист, но это абсолютная правда. Поэтому они и решили объединиться с Испанией,
Италией, Португалией, где еще можно увидеть коренных жителей Европы. Но это
тоже не надолго. Лет на двадцать — двадцать пять. Черная или желтая волна все
равно поглотит европейцев. Оставшихся будут истреблять. Рано или поздно
начнется война. И заметьте, война будет не между расами, как вы могли подумать.
Это будет воина сытого Севера и голодного Юга. Победит, конечно, Юг. Голодные
всегда сильнее. Во время всякой революции и время всякого бунта. Они готовы на
все, им нечего терять. Потом будет тысяча лет мрачного господства необразованных,
плохо подготовленных людей, забывших науку и искусство. Как уже было во времена
Средневековья, когда варвары разрушили Римскую цивилизацию. Потом снова
начнется возрождение, Ренессанс, если хотите. Может быть, следующие тысячу лет
назовут Нововековье или Средневековье технической цивилизации, название всегда
можно придумать. Только нам с вами от этого легче не будет, мы присутствуем при
закате Европы. Кто-то из философов однажды написал об этом книгу…
Дронго подумал, что будет лучше, если он не вспомнит имя
автора. Кобдену понравилось, что его собеседник не умнее его самого. Ему вообще
нравился этот молчаливый тип, который умеет ценить женскую красоту, Автобус
свернул ко дворцу юстиции, находящемуся за парком Эдуарду Седьмого.
— Мы остановимся на минуту, чтобы вы могли здесь
сфотографироваться, — пояснила сеньора Магальянис.
— Вы думаете, что все так и будет? — осторожно спросил
Дронго.
— Обязательно будет. Посмотрите на ЮАР. Раньше я там часто
бывал. Во что они превратили некогда прекрасную страну?! Ее захлестнули грабежи
и убийства. Белых убивают прямо на улицах городов. Никто и ничего не может с
этим сделать. Квалифицированные специалисты из белого населения устраиваются в
других странах, а оставшиеся не хотят учиться и тоже думают только о том, как
оттуда сбежать. Вот вам и пример расовой гармонии.
— А ваша собственная страна? — попытался все-таки возразить
Дронго. — У вас живет достаточно много афроамериканцев…
— Которые нас ненавидят, — перебил его Кобден. — Повторяю, я
не расист. И темнокожие женщины мне нравятся даже больше белых. Скажу вам по
секрету, они гораздо более страстные, чем наши бледнолицые подруги, которые
засыпают в постели подобно черепахам. Но они нас ненавидят. Даже в Америке, где
мы создали им все условия. Недавно президент Буш отменил поправку,
гарантирующую поступление в университет темнокожих афроамериканцев даже при
наличии гораздо меньшего числа баллов, чем у их белых собратьев. Вы знаете,
какой поднялся шум? А Буш был прав, он всего лишь попытался обеспечить реальные
права каждого американца независимо от цвета его кожи. Демократы развратили
народ необдуманными подачками, и теперь мы пожинаем горькие плоды, — в сердцах
произнес Кобден.
Автобус мягко затормозил. Все поднялись, забирая с собой
фотоаппараты.
— Вы пойдете сниматься? — спросил Зронго.
— Нет, — ответил Кобден, — терпеть не могу
фотографироваться. Это у меня, наверно, профессиональное. Но если вы сделаете
снимок наших спутниц, я буду вам благодарен. Очень породистые самочки! Я давно
не получал такого удовольствия от одного взгляда на них.
— Хорошо, — улыбнулся Дронго, доставая свой фотоаппарат. Он
вышел и подождал у ступенек молодых дам, чтобы помочь им выйти из автобуса.
— У вас приятный спутник, — сказала со смехом Эстелла, — вы
решили поухаживать за миллиардером? Или у вас чисто платоническая любовь?
- Между прочим, он пригласил нас на ужин в отель «Ди Лапа»,
— сообщил Дронго, — всех троих. И по-моему, вы ему очень нравились, сеньора
Велозу.
— Если узнаете, что он холостой, сразу мне сообщите, —
шутливо предложила Эстелла. — Может быть, я выйду за него замуж и тоже стану
миллиардершей. Тогда следующий конгресс пройдет при моем личном спонсорстве.
Конечно, если мистер Кобден к тому времени покинет наш бренный мир…
Женщины рассмеялись.
— Хорошо, что он вас не слышит, — заметил Дронго. — Встаньте
рядом, я должен вас сфотографировать. Обещал сделать такой снимок мистеру
Кобдену. Он серьезно считает, что вы очень красивая пара.
Дронго обратил внимание, что несколько человек не стали
выходить из автобуса. Белокурый скандинав, так похожий на перекрашенного
азиата, довольно долго колебался и вышел последним. Среди оставшихся в салоне
был Чжан Цзинь, который так и не двинулся с места, когда автобус остановился.
— Лучше вы сфотографируйтесь с Зулмирой, — предложила
Эстелла, — а я вам помогу. А этот миллиардер пусть помучается. Он еще дорого
заплатит за наши фотографии.
— Может, тебе не ходить на ужин? — спросила Зулмира. — Зачем
лишний человек. Мы справимся с Эстеллой вдвоем, и наш миллиардер сразу отдаст
концы. Не выдержит напряжения. — Молодые женщины снова рассмеялись.
— Какие вы злые и коварные, — покачал головой Дронго. —
Давайте встанем втроем, и я попрошу кого-нибудь нас сфотографировать. Сеньор, —
обратился он к стоявшему рядом «Пьеро», — вы не будете столь любезны помочь
нам?
— Си, сеньор, — ответил «Пьеро», забирая фотоаппарат. Он
сделал два снимка и вернул камеру Дронго.
Ив этот момент они услышали, как зазвонил мобильный телефон
у Луизы Магальянис. Она достала трубку и, выслушав переданное ей сообщение,
негромко вскрикнула. Все невольно посмотрели в ее сторону.
— У нас неприятности, — сообщила Луиза, — умер один из наших
делегатов. Приехавшие врачи ничего не смогли сделать.
— Кто умер? — спросил один из делегатов, кажется Россетти.
— Мистер Али Сарман из Индонезии, — сообщила сеньора
Магальянис.
Дронго взглянул на «Пьеро». Лицо напарника выражало полную
невозмутимость.
