— Ненавижу летать, — напомнил Дронго, — тем более так
далеко. Зачем мне нужно лететь в Португалию?
Владимир Владимирович не спеша подвинул к себе чашку кофе и
начал рассказывать:
— В конце девяносто первого, когда пытались провести
реорганизацию бывшего КГБ, разведка была уже самостоятельным учреждением,
которое возглавил Примаков. Ты помнишь, как тогда было.
— Поэтому разведка и сохранилась, — заметил Дронго, — иначе
всех связных давно бы пересажали, а всех агентов перевербовали. Им тогда
удалось сохранить свою структуру просто чудом. Хотя в МИДе их очень сильно
потеснили.
— Это так, — согласился Владимир Владимирович, — но с тех
пор прошло уже много лет. Нам казалось, что все возможные негативные
последствия того периода уже могут считаться несколько нивелированными, однако
каждый раз всплывают все новые обстоятельства.
— И будут всплывать, — не выдержал Дронго. — Извините, что я
вас перебиваю. А вы полагали, что может быть иначе?
Владимир Владимирович ничего не ответил. Немного помолчав,
он продолжил так, словно не слышал вопроса:
— Первое главное управление КГБ СССР состояло из множества
управлений и отделов. В их числе было специальное управление «Т». Ты помнишь,
чем оно занималось?
— Управление по проведению активных действий за рубежом.
— Правильно. А еще было абсолютно засекреченное управление
«РТ», созданное уже в последние годы существования КГБ. Оно занималось
операциями на территории собственной страны.
— Их тогда расформировали, — нахмурился Дронго.
— Верно. И некоторые сотрудники перешли в другие
подразделения. А некоторые уволились. Тогда никто не думал о будущем! Всем
казалось, что общий распад носит неуправляемый характер, и это навсегда, — в
сердцах произнес Владимир Владимирович. — Как подумаю, сколько людей пострадали
в республиках Прибалтики только потому, что честно служили своей стране, или в
бывшей ГДР, где их до сих пор преследуют… — Он махнул рукой, не собираясь
развивать эту больную для него тему. — В общем, тогда ушли многие
профессионалы. И среди них — те, кого нельзя было отпускать. Но они ушли, так
как оказались гражданами новых стран, возникших после девяносто первого года.
Из Прибалтики тогда хотя бы постарались вывезти документы. Вывозили все, что
можно: агентурные донесения, списки агентов, явочных квартир, сведения об
источниках финансирования, возможных связях. В общем, почистили архивы
основательно. А в Средней Азии их не трогали. Эти республики считались
заповедниками социализма. Потом, конечно, спохватились… — Владимир Владимирович
снова замолчал.
Дронго посмотрел на своего собеседника и попросил:
— Давайте без воспоминаний, они одинаково неприятны и для
вас и для меня. — Затем, чтобы вернуться к теме встречи, задал вопрос: — И что?
Вашим друзьям понадобился кто-то из исчезнувших тогда офицеров?
— Да.
— Кто?
— Полковник Кахаров. Мумин Кахаров. Его тогда послали в
Таджикистан. Решили, что он, как местный уроженец, сумеет оказать помощь
органам КГБ в Ленинабадской области. Как тебе это нравится? Профессионала,
который действовал за рубежом, специалиста высшей квалификации вдруг переводят
из Москвы в Таджикистан. И даже не в столицу. Считалось, что таким образом они
укрепляют местные кадры. Можешь себе представить, в каком он был состоянии?
— У него есть семья?
— Нет. Жена умерла в восемьдесят седьмом. Детей у них не
было. Его брат погиб во время гражданской войны, которая началась в
Таджикистане сразу после развала страны.
— Я бы на его месте тоже обиделся, — мрачно заметил Дронго,
— и как минимум послал бы всех к чертовой бабушке.
— Что ты и сделал тогда, в девяносто первом, — напомнил
Владимир Владимирович. — Между прочим, они серьезно обсуждали вопрос о твоей
ликвидации. Потом решили, что ты слишком известный эксперт. Тебя знали в ООН и
в Интерполе, а им не хотелось лишних скандалов.
— В общем, я сохранился в результате своей громкой
известности, — прокомментировал Дронго. — Спасибо, что сообщили через столько
лет.
— Не делай вид, что ты ничего не знал, — укоризненно
произнес Владимир Владимирович, — У тебя тогда произошло два прокола подряд:
смерть Натали и самоубийство твоего напарника в Бельгии. Так что в отношении
тебя могли принять любое решение.
— Давайте про Кахарова, — напомнил Дронго, — что там с ним
случилось?
— Его потеряли в конце девяносто третьего года. Он тогда
ловко инсценировал свою смерть. Ты знаешь, что в то время творилось в
Таджикистане. Гражданская война — вырезали целые семьи, люди гибли тысячами. До
одного исчезнувшего человека никому не было дела. Пока он сам не напомнил о
себе. Собственным почерком. В девяносто четвертом — в Нигерии, в девяносто
восьмом — в Анголе. Специалисты вычислили его по характерному почерку. Затем
его видели на Ближнем Востоке. Последние фотографии сделали сотрудники южноафриканской
разведки в девяносто восьмом. Через англичан передали в Москву.
— Солидная биография хорошо подготовленного профессионала, —
холодно констатировал Дронго. — Не нужно было разваливать страну! Чтобы такие
люди оказались не удел… Это ведь как у специально обученных бойцовских собак.
Они не должны оставаться без дела. Мне в Бразилии рассказывали про породу
собак, с помощью которых в свое время охотились на беглых рабов. Специально
натренированные на людей охотничьи псы. Фила Бразильеро. Если такую собаку
долго не использовать «по специальности», она рано или поздно набросится на
хозяина… Хотя бывают и исключения.
— Не так часто, как хотелось бы, — сердито заметил Владимир
Владимирович. — Честно говоря, все это должно быть скорее проблемой таджикских спецслужб,
но их возможности ограниченны. А Интерпол уже трижды присылал запросы на
Кахарова. Решение о его ликвидации принято еще в девяносто восьмом. Но
посланная группа не смогла его вычислить. Позже его видели в Иордании.
— Сколько ему сейчас лет?
— Шестьдесят четыре. Но, судя по всему, он в неплохой форме.
— Идеальный возраст для профессионала — сочетание опыта и
мудрости, — невесело заметил Дронго. — И как я понял, теперь вы знаете, где его
можно будет найти. Неужели он должен появиться в Португалии? Владимир
Владимирович внимательно посмотрел на Дронго и негромко произнес:
— У нас есть абсолютно проверенные сведения, что он будет
там максимум через неделю. В Лиссабоне состоится конгресс ВОЗ —Всемирной
организации здравоохранения, у тебя в запасе не так много времени. Нужно его
найти и…
Дронго взглянул на своего собеседника.
— Да, — кивнул тот, — как бы тебе ни было неприятно это
слышать. Нужно его найти и ликвидировать. Решение уже принято. Единственное, в
чем мне удалось убедить моих бывших коллег, — это то, что ты не
профессиональный ликвидатор, а всего лишь аналитик. С тобой, вероятно, пошлют
квалифицированного специалиста.
