– Ах волчья сыть, рыбья кровь, травяной мешок! Боевой, мать его!.. Стоять!
Одним махом взвившись в седло, Эгра рванул поводья и пришпорил строптивое животное, уводя его вдоль оврага. Конь, к всеобщему удивлению, на этот раз повел себя смирно, но удар его копыта уже вызвал цепную реакцию, приведшую к непредсказуемым последствиям. Двое ветлужцев, удерживающие хозяина серого в яблоках, повалились от такой оплеухи навзничь, и эрзянин, будто ждавший этого исхода, вскочил на ноги, прижимая руку к ребрам и судорожно оглядываясь по сторонам.
Однако он не делал попытки сбежать, понимая, что взметнувшиеся на него самострелы, часть из которых были заряжены боевыми болтами, и направленные почти вплотную сулицы настигнут его гораздо быстрее, чем он скроется за такими манящими и близкими деревьями. Странные одеяния ветлужцев, похожих более на леших, чем на добрых воев, его ничуть не смущали. Воин, сам выглядящий как поднявшийся на задние лапы медведь, явно искал кого-то глазами, но не находил и поэтому стал что-то кричать, размазывая юшку по всклоченной бороде.
– Ну-ка, переведи. – Иван повернулся к Важене и наткнулся на неприязненный взгляд, желающий прожечь его суть до самого донышка. Сверху им было видно все, поэтому он не сомневался, что невеста уловила большинство деталей произошедшего, а вот ее реакция… – Гкхм… Так что орет этот добрый молодец?
– Тебя на бой зовет! А ты отсиживаешься в кустах с красными девками и… – Важена кинула взгляд на руса и едко добавила: – И с новыми дружками!
– О как! Веремуд, раз уж тебя в ближние дружки записали, то пойдем, будешь пересказывать мне речи незнаемые…
Оставив невесту переживать, что ее не взяли в самую гущу событий, Иван стал медленно спускаться со склона, перешагивая торчащие отовсюду ветки. Ему осталось только качать головой на ходу, удивляясь принципиальности будущей жены.
«Такая пошлет… пошлет не только на бой, а куда подальше и не задумается ни на минуту. Ну да ладно, зато выяснили, что отношение местных к своим предводителям еще пока правильное: если ты не в гуще сечи, то уже недостоин. Конечно, все это не совсем верно, но зато резко снижает притягательность власти для бездельников и трусов… Ладно, три минуты на все!»
Перепрыгнув болотце в узком месте, но все равно увязнув по щиколотку в расползшейся под его весом траве, он не спеша направился к эрзянину, мимоходом ткнув стоящего в стороне Пельгу в плечо.
– Раненых вроде нет?
– Разве мордве ребра болтами поломали да потоптали их же… – Пельга не выдержал и чуть ухмыльнулся, – копытами и ногами.
– Добре! Как только инязор стронется с места или обнаружит, что нас в усадьбе нет, разведку назад!
Когда Иван поравнялся с хозяином серого в яблоках, тот уже был спокоен, и даже борода была слегка приглажена. Лишь движения пальцев, словно бы перебирающих рукоять отсутствующего у него ножа, выдавали его волнение. Чего-чего, а обезоруживать противника, мгновенно избавляя его от колюще-режущих предметов, полусотник своих воев заставлял в первую очередь.
– Его зовут Маркуж, сей достойный муж тотчас готов позвенеть с тобой клинками, – с ходу стал переводить речь эрзянина Веремуд и добавил уже от себя: – Знатности его я послух и мыслю, что тебе во благо было бы склониться к его малой просьбице…
– Какой? Дать ему себя зарезать?
– Дать ему принять смерть с оружием в руках, раз уж такова его последняя воля! – заскрипел зубами рус. – Не желает он закончить свою жизнь, словно овца бессловесная!
– Э-э-э… А что, по-твоему, я с ними всеми собираюсь сделать?
– Не взять тебе с них выкуп! Сам ведаешь, что с такой обузой не уйти тебе от инязора, а потому не оставишь ты этих воев за своей спиной живыми! Дай ему хоть топорик малый, хоть ножик с ладонь! Иначе сам потом не дождешься милости Господа нашего…
– Чьей милости? – Иван чуть не проглотил свой язык. – Уж не крещен ли ты? И вы, русы, все такие?
– Лишь мои предки таинство крещения изведали, но зато это было в те времена, егда кияне еще в дикости пребывали!
– Да, чудны дела твои, Господи… – замотал головой Иван, стараясь переварить ошеломившие его новости и одновременно отщелкивая в голове стремительно убегающие от него секунды. Показав в сторону своих воев два выставленных пальца, он продолжил: – И ты, во Христе находясь, фактически склоняешь меня к убийству?!
– Я первым делом рус и лишь затем христианин! Дай ему смерть легкую, вольную! – Судя по тону Веремуда, он ничуть не сомневался, что требует милости, однако ее, по его мнению, обязан был дать каждый честный воин своему противнику. – Сей муж вполне знатен, дабы быть тебе ровней или даже снизойти до твоего рода…
– Нет уж, рус! Я чту его и твои… хм… желания, но судьба распорядилась так, что он шел нас убивать в спину! Да и оружие свое он потерял, даже не обнажив его! – поднял левую бровь Иван, наслаждаясь небольшой заминкой руса при переводе, и тут же вставил новую каверзу: – Кстати, после твоих слов он сразу же начнет плеваться, как ты в свое время, или мужественно примет свою участь?
– Э-э-э… Он говорит, что ты трус, и питает надежду в твоей скорой гибели, хотя сам уже готов к смерти…
– Передай ему, Веремуд, что такие слова мне по сердцу, – хладнокровно кивнул Иван, словно бы и не замечая рывка, который совершил к нему эрзянин.
Тот в порыве гнева почти прорвался к нему через выставленные сулицы, отводя их в сторону руками и не замечая набухшие кровью порезы на своей груди. Лишь чья-то сабля, упертая острием клинка точно ему под подбородок, остановила столь стремительное продвижение.
– А еще передай, – продолжил Иван, – что невместно правой руке ветлужского воеводы убивать своих будущих соратников, а потому…
– Вряд ли он встанет под твои знамена!
– А ты спроси!
– Он скорее поднимется по Великому дереву на небо и попросит Ковпаза, бога луны, отдать тебе ночной глаз во владение! – скривился Веремуд, переводя запальчивые слова эрзянина.
– Ха… А этот ваш Ковпаз имеет мандат на управление ночным глазом, а? Не понимаешь? Луна светит всем, а потому всем и принадлежит, так что пусть не разбрасывается пустыми обещаниями! – Иван кивнул стоящему позади эрзянина Пельге, и на темечко Маркужа опустился обух топора, заботливо завернутый в несколько слоев тряпиц. Рухнувшего эрзянина сразу же перевернули на живот и связали руки за спиной. – О! Как тут и был всю жизнь… В общем, отпускаю я их всех, Веремуд, нешто мне чья-то кровь нужна! Вот только исподнего лишу…
– Раньше они по велению князя тебя искали бы, а теперь сами носом землю рыть будут!.. – оторопело произнес Веремуд, разглядывая, как с остальных пленников снимают одежду и режут ее на узкие полосы. – Что за срам ты над ними чинишь?.. Пошто последние портки с воев снимаешь? Да после этого они у тебя живого кишки выпустят и на раскаленное железо намотают!
– Ну что вы все постоянно мне твердите: вместно, невместно, отсиживался в кустах, смерть от меча! – стал закипать Иван, выставляя на всеобщее обозрение единственный палец, тем самым давая понять, что время истекает. – Какое право вы на это имеете?!
