– ?..
– Ну сам посуди… Есть у тебя вещь, которая нужна всем и которой ни у кого больше нет! Князья да беки по соседству трижды подумают, прежде чем с тобой ссориться, а поместные бояре даже искоса не смотрят на сторону. Иноземные купцы тебе в ноги кланяются да попутный товар привозят для продажи, отчего он у тебя дешевле становится, а мытные пошлины растут. Свои торговцы делают то же самое, но еще и слухи несут из чужих земель, кто и чем живет. Местный люд богатеет на заработках, оттого твоя казна пополняется, а вои облачаются в добрые доспехи…
– Красно расписал, да только вместо всего этого придет рать чужая, и останешься ты гол как сокол!
– И такое может быть, но если ничего не делать, то точно съедят! И даже без соли! Не раньше, так позже, как только ты немного ослабнешь или просто не окрепнешь. Так что эрзянский князюшка в своей глупости и неприятии чужеземцев потерял возможность стать если не вровень с окрестными русскими владениями, то чуть ближе к ним! Стать новым Муромом, Суздалем!
– Инязор не князь, всего лишь вождь, великий хозяин по-вашему…
– Хрен редьки не слаще! А мы бы принесли не только богатство, но и знание, как ковать железо, добывать… Постой! То есть вы не его подданные? И он всего лишь первый среди равных?
– Его выбирали, коли ты об этом, но его сына уже вряд ли будут…
– Грр… Вот теперь мне понятно, что делать!
– Я отведу тебя к моему роду!
– К старейшинам?
– Мы потомственные вои, и нами правят не дряхлые старцы…
– Не суть! Я благодарю уже только за это! Как только ты все сделаешь, я освобожу тебя от данного слова, и тогда уж благодарность моя будет не только устная… Раньше отпустить не могу, извини!
– Я не обещал, что мои соплеменники пойдут тебе навстречу! Они лишь выслушают твои речи.
– Что я еще должен знать? Может быть, чересчур воинственные соседи или твой род умеет лишь воевать, но не работать руками… Что мне предлагать твоим вождям и чего опасаться?
– Предлагай серебро, женщин, невольников, не ошибешься. А опасаться надо тех соседей, которые, по твоим словам, трижды думают, прежде чем тебя сожрать! Анбала Хисама, наместника Сувара
[56]
, что пребывает ныне в своих владениях по ту сторону Идели. Он сын самого Селима Колына!
– Того самого, что хана Айюбая в ловушку заманил и кто над Марданом ныне стоит?
– Того. Буртасы всегда сами кричали себе правителя, но Колына, к всеобщему удивлению, пока терпят. Достойный муж, не чета… кха… его сыну, который все время проводит со своей свитой в утехах. Однако не стоит свысока поглядывать на молодого наместника, когда соберешься творить что-то у него под носом! Он слишком подвержен безудержным желаниям своих казанчиев
[57]
, поелику и опасен весьма. А Сувар рядом, лишь несколько селений мокши отделяет его от нас!
– Стоит с Анбалом встречаться, как мыслишь?
– Ты можешь расположить его к себе?
– У меня есть что предложить его отцу и, думаю, найдется чем порадовать его самого… Ну что, прорываемся прямо сейчас?
– Мой сын?..
– Ему нужен покой, если растрясем по дороге, то он точно умрет! Договорись об уходе с местной дворней, а платой поставь наших лошадей, все равно забрать их с собой не получится. Вот только если инязор узнает, что ты ушел с нами…
– Не бери в голову, Иван. Не посмеет он болезного воя за деяния его отца наказывать…
– А тебя за твой уход со службы? Ведь найдутся видоки, донесут, что добром со мной ушел…
– Обо мне не печалься, все равно другого выхода нет… А ты мыслишь, что за девку твою инязору ответ держать? Да он брату ее скажет, что знать не знал, ведать не ведал…
– Даже так?
– А кто жалует неудачливых?
– Сразу о том оговорено было?
– Хм… не без того. А также было сказано, что на воях, со мной ходивших, и родне моей не отыграется, если бесчестье на себя возьму и удалюсь из этих мест навсегда. Иначе, мол, головой выдаст или казнит прилюдно.
– Тогда зачем же ты так стремился к смерти, когда попал в плен? Ушел бы подальше, и все…
– Лучше она, чем долгая жизнь в нищете!
– И некому помочь?
– Многие дружат, лишь опуская свою руку в твое блюдо, а при любых невзгодах помогают врагам сбить тебя с ног!
– Ясно… Как говорится в одной умной книге, «ни богатства, ни бедности, Господи, не дай мне. Если буду богат – возгоржусь, если же буду беден – задумаю воровство и разбой…»
– Что собираешься делать?
– Если инязор еще не перекрыл подземный ход, то прямо сейчас уходим через него, а если перекрыл… В любом случае у него слишком мало людей, чтобы запереть нас тут!
– Сдюжишь ли? Погоня будет наступать на пятки, а сам он уже в этот миг собирает всех своих воев с близлежащих поселений!
– Надеюсь, что большая часть дружины отослана к приграничным крепостицам! Зря я, что ли, все последние дни окрестности баламутил?
– Выступаем?
– Выступаем!
Глава 15
Иванова полусотня
Паутина, казалось, была везде. Она свисала с черных мокрых бревен, наполовину заросших белесой мохнатой плесенью, летала в воздухе невесомыми хлопьями, только что сорванными с места прошедшими людьми, лезла в лицо. Иван тихонько ругнулся, отер рукой губы и сплюнул.
«Не так я представлял себе подземные ходы предков, ой не так…
С другой стороны, это не крепость, а всего лишь небольшая усадьба, которая не представляет собой никакой стратегической ценности. Кто в нынешнее время будет закладывать под ней сотни метров ходов кирпичами для поддержки свода? Максимум – сбить вдоль оврага бревенчатый сруб да присыпать его землей.
А вот в эрзянских твердынях дело должно быть поставлено более серьезно! Тем более совсем рядом разместились неплохие учителя, съевшие собаку в строительстве крепостей на Дону. Даже если это не так и догадки насчет русов всего лишь плод нашей больной фантазии, то подземелья мордвы от этого никуда не денутся!»
Иван рассуждал если не со знанием дела, то с немалой степенью информированности. Корни его предков по матери терялись где-то в эрзянских лесах, лишь немного восточнее этих мест. Точное расположение было ему известно – село Вельдеманово около Перевоза, где он провел не одно лето, пребывая в совсем юном дошкольном возрасте. Вот только в детской памяти не отложилось ни одного зримого ориентира, по которому можно было найти ту деревню, ведущую свою историю из глубокой древности. Знал только, что где-то километрах в десяти от нее протекает Пьяна, правый приток Суры, и все. Однако речка имела настолько извилистый путь, что сейчас он даже не понимал, с какого ее конца искать место, где босоногим мальчишкой пас коров и объедался земляникой на косогоре. Тем не менее, копаясь в своей родословной, уходящей корнями именно сюда, Иван почерпнул для себя много интересного.
