Юсуф даже вспотел от усталости, выслушивая нескончаемый поток заковыристых вопросов и не менее замысловатых ответов. Если бы было удобно встать и оставить представителя наместника одного, то он уже давно сел бы в свою лодью и отплыл далеко-далеко. Правда, с одной оговоркой: сначала нужно было наполнить судно товаром и лишь потом пускаться в плавание в сторону Биляра. Да-да, если дело обстоит так, как он подумал на причале, стоило идти именно в Великий Город, зачем размениваться на мелочи!
А тут еще Масгут попросил показать ему некоторые достопримечательности: высказал пожелание осмотреть фундамент для новой крепости и место, где хозяева делают свою железную посуду…
«Да зачем ему нужно все это?! – стал понемногу звереть Юсуф. – Подумаешь, копаются малолетки на соседнем холме за небольшой лесной речкой! Что они там могут соорудить?! Тем более ветлужцы уверяют, что они лишь собираются переносить свое селение на новое место из-за того, что нынешнее вместе с холмом сползает в воды Батлика. Даже если они лет через пять закончат возводить какой-нибудь невзрачный детинец, то к этому времени он уже будет под нашей пятой! Уж тогда можно будет без проблем выяснить, кто и как делает такие замечательные вещи! Конечно, посмотреть на кузнечную слободу и сейчас не мешало бы, но, как и следовало ожидать, ветлужцы сразу же завели сказку про белого бычка: посуда не наша, железо привозим из дальних краев…»
В этот момент Масгут и проявил себя на всю катушку: с сахарной улыбкой на устах он заявил, что для наместника такой поворот дела подходит даже больше. Раз, мол, сей товар заморский, то это означает, что он ввезен в булгарские земли, и поэтому его десятая часть должна оседать в казне царя Адама… то есть, конечно, его сына Шамгуна, взошедшего на трон. А если воевода захочет вывезти этот товар в балынские земли
[17]
или куда-нибудь подальше, то пошлина составит еще столько же. Местное же население будет возведено в ранг кара-чирмышей
[18]
, и ему придется отчислять разные налоги серебром, скотом или железом, а также блюсти обязанности по возведению крепостей и дорог.
Юсуф даже приподнял бровь, с недоумением слушая речи Масгута. Во-первых, десятина бралась раньше, а теперь всем чужеземцам, кроме некоторых садумцев
[19]
, запрещено провозить товары через страну и можно лишь торговать с булгарскими купцами. Это введено для того, чтобы богатели именно подданные, которые платят налоги в казну, и такой подход к делу он одобрял. А во-вторых…
«Неужели Масгут сошел с ума и собирается дать оружие кара-чирмышам, то есть язычникам-земледельцам? Или наоборот: хочет низвести этих воинов до положения низшего сословия? Он что, не слушал рассказ о речной западне, в которую я попал вместе с Ильясом, или просто относится к своим купцам как к тупоголовым баранам, которые не могут отличить неплохих воинов от вооружившейся черни? Если наместник хочет прибрать это селение к своим рукам, а не просто его завоевать, то им надо предлагать сразу воинский ранг ак-чирмышей и весомую долю в добыче! Хотя это сословие и состоит в основном из мусульман, но в таких делах всегда есть исключения, и сопровождающие Масгута ратники служат этому примером! Правда, Селиму Колыну для этого пришлось изрядно постараться, но дело того стоило!
Жалкий, напыщенный индюк! Может быть, ты еще оставишь тут десяток своих людей, дабы те следили за исполнением воли наместника провинции?! Глупец! Их же вырежут тотчас после нашего ухода! Кто же потерпит такое неуважение к себе! Или на это и рассчитано? Понимает, что часть из них христиане и скорее пойдут под балынцев, чем под булгарского наместника? И это лишь повод для того, чтобы сровнять тут все с землей?
Лучше бы ты ограничился данью и не лез глубже – тогда тебе что-нибудь и перепало бы. А переводить людишек в подданные, да еще в такие… В любом случае, каким бы лестным предложение ни было, так сразу его никто не делает! Оно должно быть наградой, а не наказанием! Причем для данников, а не для свободных от каких-либо обязанностей чужеземцев! Сначала нужно дать им привыкнуть, что они находятся под чьей-то властью, а уж потом они сами должны захотеть иметь от этого какие-либо выгоды… Что, наместник хочет выслужиться перед новым царем? Хм, это все-таки не внутренняя Булгария, а внешняя провинция, где граница меняется столь часто, что иногда не разберешь, где твои данники, а где подданные русов. Как бы не было хуже… Вот даже ветлужцы опешили от такой наглости и только молчаливо переглядываются. Ан нет!»
– Уважаемый Масгут! – прервал высокопарную речь посланника полусотник, криво улыбнувшись тому прямо в глаза. – Прежде чем воевода ответит на твои… без сомнения кажущиеся тебе самому справедливыми требования, разреши мне немного поразмышлять вслух. Все это так неожиданно для нас… Не далее как прошлой осенью мы помогали кугузу черемисов собрать дань для ростовского князя. Для тебя это не является новостью?
Масгут нехотя кивнул в ответ и махнул рукой, давая понять ветлужцу, что он может продолжать.
– Это хорошо, что ты в курсе событий. Значит, твои люди не даром едят свой хлеб. Спешу тебе сообщить, что и мы получили от суздальцев недвусмысленное предложение. Сам я могу только гадать, но мне кажется, что они намереваются распространить свое влияние не только на Унжу и Кострому, но и на Ветлугу. По крайней мере, нам дали настойчивый совет пойти под руку князя Юрия, раз уж мы тут закрепились. – Уловив презрительную усмешку на устах посланника, полусотник пояснил: – Я понимаю, что булгарский наместник сметет любой дальний форпост суздальцев в одночасье, но зачем доводить дело до крови между двумя великими народами? Неужели мы не можем договориться с тобой и остаться тут в том же положении, что и раньше? Кроме того, большинство наших воинов – удмурты, среди которых долгие годы жили пришедшие с тобой ак-чирмыши. Да-да, вы называете этот народ арами… Так вот, их старые предания гласят, что до черемисов только они в здешних краях и жили. А это было ой как давно! И сохранились наши удмурты в этих местах только чудом! Что, за эти годы они как-то побеспокоили твою страну? Сомневаюсь… Поверь, мы можем стать хорошими союзниками, которые не позволят тем же суздальцам здесь закрепиться!
– Нет, – скривился Масгут, исподтишка бросив взгляд на своего сотника.
Лицо Бикташа, с падающими ниже уголков губ усами, было невозмутимо спокойным, он даже не пошевелился при упоминании своего воинства, продолжая хранить молчание. И все-таки речь ветлужца каким-то краем задела предводителя угров, просто Юсуф не мог этого разглядеть. Это было заметно хотя бы по той горячности, с которой посланник наместника вновь бросился возражать на прозвучавшее предложение:
– Нет! Я и так снизошел к вам, дав возможность работать на благо Великого Булгара!
