Плетнев посмотрел на распростертого на асфальте оперативника. «А ведь парень, и впрямь, хорошо подготовлен. Ох, Ирочка-Ирочка, во что же ты вляпалась? Или во всем снова виноват Турецкий? Вечно ты из-за него нарываешься на неприятности. Ну, ничего. Саня далеко, а я рядом».
Оперативник не обманул. Минут через пятнадцать под своды арки вошел лысый, невысокий, но чрезвычайно широкоплечий человек в сером пальто. Остановившись и, не вынимая руки из карманов, он взглянул на прислоненного к стене, полулежащего оперативника, потом на пистолет, направленный ему дулом в грудь, затем — на Плетнева.
— Ну, и что все это значит? — осведомился мужчина спокойным, почти равнодушным голосом.
— Это значит, что нам с вами нужно поговорить, — ответил Плетнев. — Вы Антихович?
— Он самый. — Мужчина присел возле оперативника на корточки и положил пальцы ему на шею.
— Спит?
— Ага, — ответил Плетнев. — Как младенец.
— Это вы его?
— Я.
— Ловко, — похвалил Антихович. — А я думал, он из лучших. Завтра же уволю.
— Зачем же так жестоко? — не спуская с мужчины пристального взгляда, сказал Плетнев. — Он, и в самом деле, хорош. Просто ему не повезло с противником.
— Возможно, вы и правы, — кивнул Антихович. — Но ему это уже не поможет. Этот неудачник звонил мне по вашей просьбе?
— Так точно.
Лысый крепыш насторожился.
— Вы бывший военный? — с любопытством спросил он.
— Да, дружище, я бывший военный. — Плетнев вышел из тени и опустил пистолет. — Ну, здравствуй, Вадим!
Антихович опешил.
— Ё-моё! — воскликнул он вдруг изумленно. — Антоха?
— Он самый. Что, так сильно изменился?
— Черт!
Мужчины обнялись. Антихович похлопал Плетнева по спине широкими ладонями, слегка отстранился и всмотрелся в его лицо.
— Потолстел на гражданке-то? — с улыбкой сказал он. — А я слышал, тебя того, — упекли на нары.
— Было дело, — усмехнулся Плетнев.
— Черт, как же я рад тебя видеть! А я думаю, что там за канитель, если Павлов сам справиться не может. А тут ты! — Антихович кивнул на лежащего оперативника. — За что ты его?
— Так получилось, — ответил Плетнев. — Сам ведь знаешь, как тяжело беседовать с нервными людьми.
— А я собирался вместо себя еще пару крепких ребят прислать. Хорошо, что не прислал, иначе они бы рядышком с этим сейчас лежали.
— Значит, у тебя теперь детективно-охранное агентство? — спросил Плетнев.
— Угу. Хочешь ко мне? Хотя прости, — спохватился Антихович. — Судя по всему, ты без работы не сидишь.
— Угадал. Слушай, Вадь, пойдем выпьем по кружке пива и поговорим по человечески?
— Я с радостью. А как же насчет моего человека?
— Минут через двадцать придет в себя, — сказал Плетнев.
— В таком случае — да здравствует пиво!
* * *
Они сидели в пивном баре, с любопытством разглядывая друг друга.
— А помнишь ту прогулку по минному полю? — спросил вдруг Антихович, усмехаясь. Как мы тогда вляпались, а? Только посреди поля узнали, что под ногами — железо. Помнишь?
— Такое не забывается, — ответил Плетнев. — Это был самый жуткий променад в моей жизни. Я чуть со страху не помер.
Антихович, покачал головой:
— Надо же. А я смотрел на тебя и думал: вот у парня железные нервы. У тебя же физиономия была, будто ты по дачной лужайке гуляешь. А под ногами не мины, а полевые ромашки. Ни один нерв не дрогнул.
— Ну, знаешь, у тебя тоже страха в лице не было.
— У меня страха не было, потому что я уже с жизнью попрощался. И думал только об одном — умереть не слишком позорно.
— Н-да, дела.
Мужчины улыбнулись воспоминаниям.
— Чудо, что мы тогда не подорвались, — сказал Плетнев. — Я потом свечку в церкви поставил. В благодарность. А ты?
Антихович качнул головой:
— Нет. Ты же знаешь, я атеист. Я в Бога не верю, я в удачу верю. А удаче свечек не ставят.
Некоторое время они пили пиво молча, размышляя каждый о своем. Первым прервал молчание Антихович.
— Ты, значит, в столице теперь обитаешь?
— Угу. Настоящий ма-асквич. А ты как? Женат? Дети есть?
— Есть, — с улыбкой ответил Антихович. — Две дочки — год и два с половиной. Жена дома сидит, с детьми. Недавно квартиру купил. Правда, на окраине, но зато двухкомнатную. Ну, а ты?
— Я? — Плетнев пожал плечами. — Ничего. Живу потихоньку. Сын в школу ходит. Особыми талантами не блещет, но школу еще не поджег — и на том спасибо.
Антихович улыбнулся исподволь разглядывая лицо старого приятеля, потом негромко сказал:
— Я слышал, ты влип в какую-то некрасивую историю. И, вроде бы, с летальным исходом для твоих недругов. Но вижу, что это вранье.
— Да нет, не вранье, — довольно мрачно сказал Плетнев.
Антихович блеснул на него холодными глазами.
— Расскажешь?
— Только в двух словах, Вадим. Мою жену убили. Подонки, сделавшие это. благополучно отмазались. На закон надежд было мало, поэтому законом для них стал я. Вот и вся история.
— Вот оно как, — негромко проговорил Антихович. Подумал, что бы еще добавить, но ничего не надумал и вместо этого отхлебнул пива. — Так, значит, за это ты и сел? — уточнил он.
— Из-за этого, — кивнул Плетнев.
— А сейчас ты?… — Антихович замялся.
Поняв его сомнения, Плетнев усмехнулся:
— Нет-нет. Я не беглый заключенный. Перед законом я чист. Насколько вообще может быть чист перед ним среднестатистический житель России.
— Понятно, — сказал Антихович и снова отхлебнул пива. — Так кто ты теперь?
— Такой же охотник за головами, как и ты, — ответил Плетнев. — У тебя агентство «Барс», а я — в «Глории».
— Так мы коллеги!
— Точно! — улыбнулся Плетнев.
— За это нужно еще по кружке, — объявил Антихович, залпом допил пиво и подозвал официанта.
Когда новая порция холодного пива была на столе, коллеги продолжили разговор.
— Значит, «Глория», — сказал Антихович, поглядывая на коллегу маленькими, цепкими глазами. — Ясно. Может, объяснишь мне, что у вас произошло с Павловым? И почему наши пути пересеклись?
— Я-то объясню. Но сперва ты мне объясни, какого черта твои архаровцы следят за моей подругой.
— За какой подругой? — сухо осведомился Антихович.
