В милиции отнеслись к заявлениям прохладно, но, ничего не поделаешь, пришлось зарегистрировать, хотя никаких быстрых результатов никто не мог гарантировать. А они, эти результаты, никому и не были нужны. Важен сам факт подачи заявлений и их регистрации в отделении милиции.
Заодно Александр Борисович не преминул поинтересоваться, какие продвижения «имеют место быть» в связи с заявлением гражданки Васениной по поводу факта мошенничества и отъема у нее крупной суммы денег, произведенного под видом милицейской операции возле обменного пункта валюты на Комсомольском проспекте?
Дежурный вылупил глаза. Откуда, во-первых, это известно? А во-вторых, он не обязан открывать первому встречному секреты оперативной работы.
— Да брось ты шлангом прикидываться, как моя дочка говорит, — рассмеялся Турецкий. — Вы ж еще и не думали этим делом заниматься. И дальше не собираетесь. Научились обманывать, авось, и на этот раз пронесет, верно? А ну, как не пронесет? Чего будете наверх докладывать?
— То есть, как?! — всерьез огорчился дежурный, раздумывая, вероятно, уж не лучше ли ему задержать этого настырного заявителя Турецкого?
Знал ведь майор, с кем дело имеет. Правда, одно дело беседовать с «важняком» из Генеральной прокуратуры, а совсем другое — с обычным сыщиком из частного охранного агентства. Но ведь не угадаешь, какие у него связи остались, вот в чем беда. Потому и неизвестно, под каким предлогом ему вчинять обвинение в оскорблении правоохранительных органов? А так хочется! Это же было прямо на лбу у него и написано.
— А так, майор, — отмахнулся Турецкий, — что на следующий день почти точь-в-точь повторилась та же самая история. И у того же самого обменника. Но только с другим клиентом. О чем это говорит? О том, что вы даже не чухнулись и проверять-то по заявлению ничего не стали. Ведь так, майор?
— А откуда, вообще, это вам известно? — «через губу», с откровенной издевкой, переходящей в жгучую ненависть, спросил тот.
— А оттуда, майор, что, пока вы чешетесь, тех «кидал» уже поймали, морды им набили и все деньги вернули пострадавшим, понял? Вот так надо работать, дорогая моя милиция! А мента того фальшивого, что к вам, сюда, обманутых дураков привозит, чтоб вам потом посмеяться можно было, его еще поймают, и мало ему не покажется, уж это я точно говорю!
Турецкий повернулся и пошел к выходу.
— Эй, постойте! — раздалось грозно вслед, но Александр Борисович небрежно отмахнулся и вместе с Люсей вышел из отделения милиции к своей машине.
Уже усевшись за руль, запоздало подумал, что, наверное, зря затеял такой разговор с наглым дежурным. Но уж больно противным показался тот ему. Этакая сытая и подлая морда, готовая хихикать над тем, как у него под носом людей грабят мошенники. А он — сила, он же — власть! Он может помочь, но чаще любит посылать подальше, потому что ему лень задницу оторвать от стула. А может, и свой «бакшиш» получает от тех же мошенников — тоже нельзя исключить, этих «оборотней» ловить еще — не переловить. Сколько их, подобных типов, навидался в жизни Турецкий, и не счесть!
Вспомнил: Славка Грязнов, будучи уже генералом и начальником МУРа, буквально свирепел, видя таких ментов. Что он им выдавал! Послушать любо-дорого! Другое нехорошо, не надо было унижать майора в присутствии девочки. Авторитета власти это все равно не придаст, а уважение к милиции, как таковой, сильно убавит, если оно вообще имеется еще у нынешней молодежи. Нет, зря, наверное, обострил, ну, да черт с ним, Бог, как говорится, не выдаст, свинья не съест…
Зря он так подумал, очень зря… Как раз свинья способна на такое, о чем нормальный человек даже не подозревает…
Но Александр Борисович отмахнулся от своих сомнений и повез Люську в школу. Девочка опоздала на первый урок, но знала, что надо говорить, если «Крыса» начнет приставать, а сам отправился к себе в агентство, по дороге намереваясь заскочить на Петровку, 38, и, если получится, то и в Генеральную прокуратуру, на Большую Дмитровку, 15, к Косте Меркулову. Как-никак должен ведь знать заместитель генерального прокурора, чем там занимается его друг и почему ссылается на Константина Дмитриевича. А то позвонит тот же Борисов шеф, а Костя и не в курсе. Нет, он вывернется, конечно, но зачем? Последнее дело подводить друга.
С Петей Щеткиным проблем не было. Ничего регистрировать не надо, а если появится острая необходимость, он сам окажется в нужное время в нужном месте как вполне официальное лицо.
Попутно подумал: интересно, чем у Антона там закончилось? Или началось заново? Когда виделись утром на службе, у него оставалось, видно, еще от ночи, шальное выражение лица, и глаза блестели, как в лихорадке. Известное дело, что это за болезнь. Кажется, «залетел» мужик, и по-серьезному, ну, и слава Богу… И вечером голос у него был такой, будто, в самом деле, судьба его решалась…
Наверное, поэтому и согласился Александр Борисович помочь Антону в его ситуации. В конце концов, чего злиться-то на Ваську? Его поведение — это зеркальное отражение тех конфликтов, которые постоянно возникают между Александром Борисовичем и Ириной Генриховной. Сами виноваты. Ссоры похожи на провокации, которые и падают на благодатную Васькину почву, а тот, естественно, влюблен в тетю Иру, поскольку она — надо ж такому случиться! — очень похожа на его покойную мать. Есть у Васьки и папа, а вот дяде Саше при таком раскладе, по его мнению, места в их небольшом сообществе уже нет. Так что решайте, взрослые, как вам дальше быть, а я уже для себя все решил.
Но если у Антона устроится личная жизнь, Ваське придется поневоле смириться с новым порядком в обновленной семье. А если будет продолжаться прежняя чехарда, зачем она Ваське? Логично! Отцовская неприкаянность, когда рядом взрослеет сын, штука нелегкая.
Только вся эта история с больным ребенком и отчаянно влюбленной его мамашей чем-то не нравилась Александру Борисовичу. Даже не то, чтобы не нравилась, а как-то не устраивала своей определенной логической завершенностью. Чувствовалась здесь некая искусственность, надуманность, что ли. Или — наигранность. Но, в конце концов, не ему судить. Пусть Антон сам думает, ему жить…
Позвонил Агеев. Вкратце рассказал о посещении строительства и о своих впечатлениях. Затем поделился и некоторыми соображениями относительно активности Ковнева-младшего.
— Действуй, Филя, — дал «отмашку» Турецкий. — Хамовнической прокуратуре нужна твердая гарантия, что в критический момент она сможет прикрыть свой зад лопушком от Генеральной прокуратуры. Поэтому я — к Косте, за прикрытием!
Агеев расхохотался.
У Дины Петровны на службе случился небольшой аврал. И она, вместо того чтобы дождаться, когда вернется курьер, и послать его к коллегам в МГПУ на Малую Пироговскую, решила сэкономить время и съездить сама. Телефонный звонок Агеева застал ее буквально на выходе из здания. Забота, конечно, приятна, но волноваться незачем, сами вчера говорили…
Филипп настаивал, чтобы без него она не делала ни шагу на улицу. Чуть не поругались, но он примчался довольно быстро. Подъехал и стал внимательно осматриваться. Затемненные стекла в машине позволяли безнаказанно, с помощью хорошего бинокля, в упор рассматривать соседние машины. Грязной «Лады» он не видел.
