А у Люськи так прямо засветились жадные глаза, как у кошки в темноте. Тут уж не мамина философия, тут бери выше! Умная, симпатичная, думающая и рассуждающая по-взрослому, но все равно — девчонка. И, слава Богу, что девчонка…
Филипп высказал предположение, которое он основывал опять-таки на своих кратких наблюдениях, что водитель в «Ладе» был шоферюгой опытным. Он рассчитал свою акцию буквально по секундам, зная при этом и привычку Дины не глядеть по сторонам. Конечно, он уже наблюдал за ней. А такие дела, как наезд, даже и без смертельного исхода, но с весьма болезненным для здоровья пострадавшего финалом, поручать новичку нельзя. Слишком тонка грань риска. Задеть, даже сбить пешехода — это одно, тут можно и денежной серьезной компенсацией отделаться, а убить — это, извините, уголовная статья. Другими словами заказчик наверняка, хорошо знал того, кто сидел за рулем. Впрочем, может быть, Филя и ошибается.
Турецкий согласился с ним. Но почему все-таки — наезд? Можно ведь было и кирпич уронить на голову, эффект тот же.
Нет, кирпич не пройдет, свидетели возможны. И на собственной машине теперь тоже наезды по заказу, как правило, не осуществляют, разве что придурок какой-нибудь. А угнанная машина маскирует, прячет водителя. И стекла у этой были затемненные, что вполне логично. И в таких случаях если сразу машину не перехватить, то дальнейший ее поиск безрезультатен. Значит, и исполнитель в полной безопасности.
Теперь вопрос о заказчике. Надо бы посмотреть по картотеке МУРа и документам прокуратуры, насколько чиста биография самого господина Базыкина. С этим легко справится Макс — главное компьютерное лицо «Глории». И если указанный господин Базыкин уже проходил — пусть не непосредственно, а хотя бы боком, даже случайным свидетелем, либо где-то просто упоминался, что называется, всуе, — то тут можно было бы немедленно начать копать.
Следующий вывод: очередные акции, ввиду неудач у исполнителей, завтра не повторятся. Им, заказчику с исполнителями, необходимо время для осмысления причин, хотя бы краткого анализа и новой подготовки. Вот за это время, отпущенное самой судьбой, и надо провести оперативный штурм. А для начала внести в ряды исполнителей легкую сумятицу, чтобы заставить их насторожиться. То есть показать им, что их «игры» понятны и дальше у них такие номера не пройдут.
Но как это сделать? Такой вопрос читался в глазах матери с дочкой.
А без лишних усложнений. Вызвать господина Базыкина в прокуратуру — для обычной беседы. Тему нетрудно обозначить. Зачем телефонные звонки с абсурдными требованиями? Вот имеется заявление. Зачем угрозы? Вот тоже заявление. Зачем попытки «принудительных» бесед, в которых участвуют гастарбайтеры? Не ваши? Но они, оказывается, работают на вашем объекте. И по этому поводу вот еще одно заявление, в котором указаны фамилии «участников беседы», а также прилагаются их регистрационные документы. И таких «зачем» может набраться вполне достаточно для того, чтобы этот тип почуял жареное. Просто нужно иметь некоторое убедительное количество аргументов, чтобы обтекаемо формулировать неудобные для него вопросы. Если он умный человек, хотя на этот счет лично у Александра Борисовича имеются некоторые сомнения, он обязательно поймет, что ему сели на «хвост», и начнет искать обходные пути. Это в том случае, если Сорбонна для сынка стала его идефикс. Ну, маниакальной, по-своему, идеей. И пока он их будет искать, эти пути, вот за это краткое время надо успеть собрать на него достойный материал.
А с чего начинать? Вот прямо сейчас надо взять чистую бумагу, авторучки и начать писать свои заявления в Хамовническую межрайонную прокуратуру. А также — в 107-е отделение милиции. И подключить знакомых из МУРа. Петьку попросить того же, Щеткина, о личном, так сказать, одолжении. К нему — тоже заявление, а копию — в местное отделение. Чтоб основа была официальной. И там, и там есть лица, с которыми Александр Борисович знаком, и потому заявления не увязнут среди десятков других «слезных» прошений и не отправятся в корзину для ненужных бумаг. Зато уже сам факт их наличия станет для Базыкина тревожным сигналом. Точно так же, как и для директора школы Кросовой. Да и для кое-кого из окружного департамента по образованию. Чиновникам, как показала практика, не очень нравится, когда любые, даже самые безобидные факты их деятельности оказываются известными, а то и вызывают интерес в правоохранительных органах. А уж о прессе и говорить нечего! Вгрызутся! Такие скандальные истории — это их хлеб насущный.
Словом, задачи были сформулированы довольно четко. Дина с Люсей уселись писать под диктовку Турецкого — это уже была его прерогатива, а Филипп Кузьмич «навалился» на «лекарство», чтобы к завтрашнему дню снова обрести нормальную рабочую форму.
Завидовал ли ему независтливый человек Турецкий? И да, и нет. Да, поскольку Филя хитро устроился, а женщины, как давно известно, обожают помогать тем, кто пострадал именно из-за них. И такая помощь вполне могла обернуться у спасенной Дины Петровны реальным желанием выразить свою личную благодарность спасителю. Как это может произойти, вопрос не обсуждается. К тому же она успела уже в критическую для нее минуту побывать в Агеевских объятиях и без сомнения сумела оценить их железную надежность. Это когда она летела через проспект и приземлялась прямо на него. Да, такие ощущения для одинокой женщины дорогого стоят. Александр Борисович вряд ли сумел бы, точнее, вообще, смог бы, теперь позволить себе подобное. Вот раньше — другой разговор. Но о прошлом нет и речи.
А касательно мужской крепости, что тут скажешь? У настоящего мужчины должно быть все железное: и естество, и убеждения. Ну, если по части убеждений Александр Борисович еще как-то смог бы конкурировать, то что касается физических достоинств, тут надо честно признаваться: далеко не все желаемое отвечает на практике действительному. Это — из сугубо личных наблюдений. А вот Филя, хотя чисто внешне он далеко не герой, но уж если начнет демонстрировать свои приемчики, если влезет в душу, тогда уже ничем его оттуда не выколупаешь. Значит, пиши — пропало? Ну, нет, — решил, скорее уже с юмором, Турецкий, — возможно, мы еще поборемся. Хотя зачем ему это нужно, он и сам не знал: скорее всего, просто так, по привычке быть лидером. Особенно в подобных ситуациях.
И вот это, второе обстоятельство, укрепляло, в свою очередь, его нерешительность. Нет, ну, в самом деле, он что же, будет заводить роман в собственном доме? У Ирки на глазах? Ну, еще так, интрижка, не более — куда ни шло. А всерьез? Нет, конечно. К тому же Филины семейные дела его всегда мало интересовали, вроде женат, — говорил, кажется, или даже знакомил когда-то, — а вот по-прежнему женат или это дело уже в прошлом, спрашивать у него как-то не удосуживался. Во всяком случае, домой после напряженной работы Филя не очень торопился. Может, кто-то и был, а может, вот как у того же Антона, — привязанности, временные связи. Хотя тот вроде нашел уже себе женщину, глаза засветились, а надолго — это непредсказуемо. Так что, с другой стороны, если вдруг у Фили и возникнет что-то, — недаром же он повторяет, как попугай, «красивая женщина», причем, всерьез, не в шутку, — то, конечно, мешать ему — великий грех.
Что ж остается? Смириться и отойти в сторону? А ты на что, собственно, надеялся, Александр Борисович? Что Дина ради всех твоих благодеяний согласится на короткую интрижку? Это при такой-то дочери? Ты — либо наивный, либо дурак. И этот собственный вывод стал для Турецкого окончательным, когда он увидел, как мать и дочь пишут заявления, как они смотрят друг на друга, с какой ласковой ухмылкой наблюдает за ними Филя — негодяй, который нагло пьет его коньяк — дорогой, между прочим! — и нарочно не пьянеет. Ясно же, зачем!..
