Но как при этих словах, заметил Антон, хищно облизнулась и сверкнула остренькими своими, ослепительными зубками Алька, Алевтина Григорьевна, кинув быстрый взгляд на Сашку, — это было надо, конечно, видеть!
Нет, пришел к окончательному выводу Плетнев, Сашка Турецкий — поистине бесстрашный человек. Столько романов одновременно — это большой мужской подвиг. Для того, кто разбирается в таких делах, разумеется…
Но, в принципе, Сашина реакция успокоила Антона, и он решил теперь ждать Светлану до упора. В самом деле, не останется же она здесь, в клинике, ночевать? Впрочем, можно и проверить…
Антон запер машину и вошел в клинику. Было еще не поздно, приходили посетители к больным детям. Плетнев спросил у дежурной женщины, как узнать, где лежит Игорь Васенин, его готовят к завтрашней операции. Та посмотрела и назвала этаж и палату. Антон получил халат — дети все-таки, в других больницах уже давно не выдают, — и поднялся. Светлану он увидел в конце длинного коридора. Она беседовала с мужчиной в зеленой форме. Антон подошел поближе, но «навязываться» не стал, остановился в ожидании.
Светлана почувствовала его настойчивый, вероятно, взгляд и обернулась. Увидела и кивнула. Потом она договорила с доктором, видимо, тот пожал ей руку, и она пошла к Антону.
— Вы все-таки приехали, — мягко сказала она и слабо улыбнулась. — А я думала…
— Совершено зря, — перебил Плетнев. — Мы ж, кажется, договорились? Или вы передумали, Света?
— Нет, но я…
— Вот и хорошо, что вы. У вас больше здесь дел сегодня нет?
— Нет, наверное. И Сергей Александрович тоже посоветовал сейчас поехать домой, а не сидеть… Это — хирург, который будет…
Ну, ясно, что будет.
— А вы собирались остаться? — обидчиво сказал Антон и спокойно, будто делал так всегда, взял ее под руку и повел к лестнице. — Сижу, жду, голодный, как волк, а вас все нет и нет. Дай, думаю…
— Спасибо, Антон Владимирович, — вздохнула Светлана.
— Давайте просто — Антон, а то и я стану звать вас по имени-отчеству, и будем общаться, как на собрании, а вам это надо?
Она отрицательно замотала головой и ответила:
— Только боюсь, что мне вас особо нечем будет накормить. Мне ж некогда готовить… да и не для кого…
— Ох, бедненькая, — искренно посочувствовал Антон. — Тогда купим чего-нибудь по дороге, и я уж сам вас накормлю, не возражаете, надеюсь? Несмотря на то что я такой, я умею готовить, правда.
Она посмотрела на него с непонятной застенчивостью и молча кивнула.
— А во сколько завтра вам надо… сюда?
— Утром начнут… Ну, ничего, я встану пораньше…
— А можно я вас попрошу кое о чем? — Антон остановился на лестнице и пытливо посмотрел ей в глаза.
— Конечно.
— Вы станете сильно возражать, если завтра я вас сам привезу сюда? — сказал и замолчал, глядя чуть исподлобья.
Она посмотрела, склонила голову направо, налево, потом улыбнулась и ответила:
— Я поняла чрезвычайно хитрый смысл вашего вопроса, Антон.
— То есть, ну, ни капли хитрости! — воскликнул он и смущенно оглянулся, — больница все-таки, тут не кричат. — Я просто потому…
— Ну, а как же? Вы наверняка подумали, будто я такая скверная баба, что без зазрения совести выставлю вас посреди ночи на улицу? И это после всего того, что вы уже сделали для меня, так? Антон, как же вам не стыдно?
— Мне очень стыдно, — быстро сказал Плетнев, — но я не совсем понял ваше чрезвычайно любопытное выражение «посреди ночи». Это как надо понимать?… То есть, нет, я не про то… другими словами, если посреди ночи, то можно предположить, что первую ее часть… Нет, знаете, что, давайте будем считать, что я не задал вам этого очень хитрого и скользкого вопроса.
— Ой, хулига-ан! — тонко произнесла она и засмеялась, и эта искренняя улыбка, в буквальном смысле, озарила ее усталое лицо.
«А ведь очень интересная женщина!», — мелькнуло у Антона. Или он подумал об этом, и не мельком, потому что она не пропустила его взгляда и соответствующей оценки, все успела заметить, и, наверное, поэтому щеки ее смущенно заалели.
— Ну, почему же сразу хулиган? — будто сам у себя, спросил Плетнев, бережно ведя ее к выходу. — Не сразу…
— А потому, Антон, что вы могли бы совершенно спокойно и ни в чем не сомневаясь просто сказать мне: «Света, вы мне нравитесь». И я ответила бы вам тем же: «Антон, и вы мне тоже очень нравитесь. Но только вряд ли я смогу, в моем нынешнем положении, составить вам приятную компанию».
— Давайте сразу договоримся, Света: у вас нет передо мной решительно никаких обязательств. Никто никому ничего не должен. Но раз вы уже сами ответственно заявили, что я вам нравлюсь, вот пусть это ваше убеждение таковым и останется, меня оно вполне устраивает. Поэтому если я вам еще раз поцелую ручку… или лучше щечку… вы же не влепите мне пощечину?
— Нет, а зачем? — она посмотрела на него с любопытством, и Антон отметил, что от его трепа Светлана словно оживает на глазах. Вот уже и кокетство появляется, — очень хорошо.
— Ну, мало ли? Знаете, у меня есть друг в агентстве — Саша Турецкий…
— Да, конечно, я много о нем слышала от Элеоноры.
— Он любит и умеет рассказывать анекдоты, и у него их в запасе несметное количество, — на каждый случай жизни. Я потом вам скажу одну его фразу, которая меня сегодня просто потрясла. О вас, между прочим.
— Да? А откуда он…
— В том-то и дело, что вас он не видел, а сказал так, что… ну, ладно, напомните… Так вот, анекдот. От него. Жена собирается, одевается, что-то примеряет. Муж смотрит, хмурится. «Куда собралась?» — «К зубному врачу». — «А французское белье зачем надела?» — «А вдруг он окажется нахалом?» Это я к вашему вопросу: а зачем? Объяснил — нет?
Светлана громко прыснула и сконфуженно обернулась. И потом, до самой машины, тихо смеялась, поглядывая сбоку на него и покачивая головой.
Хорошая реакция, отметил про себя Плетнев. И, конечно, умеет она «отшивать» непрошенных кавалеров. А тут — сразу и откровенно. Интересно, надо подумать…
— Хулиганы вы, смотрю… — говорила она между тем. — Как мальчишки… Нет, вы только не обижайтесь, Антон, это хорошо, что вы именно так живете. Я ведь знаю от Элки про ваши боевые подвиги. И про Александра Борисовича — тоже… И про ваших товарищей — про Севу, других. У вас, я поняла, отличная команда, так?
— Отменные мужики.
— Вот Элеонора и сказала: если они возьмутся, можно уже ни о чем больше не беспокоиться. А я была просто в отчаяньи… Ой, Антон, вы не представляете себе… Ну, ладно, это уже — прошлое. Так что сказал Александр Борисович? Вы обещали…
— Если скажу, перейдем на «ты»?
— Запросто! — улыбнулась она.
