Плетнев не обратил внимания, что из-за второго дома во двор тихо въехала черная «восьмерка» и остановилась у дальнего подъезда. Из нее выбрался невысокий, плешивый, но крепкий на вид мужчина в поношенном сером костюме и темной водолазке и неспеша пошел по направлению к его «тойоте». Он шел, глядя под ноги, — обычный прохожий, никто и не стал бы обращать на него внимание. Но он прекрасно слышал весь разговор, точнее, переговоры, водителя «Жигулей» со своей Нюрой. И когда Антон, махнув рукой на прощанье, направился ко второму подъезду, этот неприметный мужик пошел за ним следом, но вовсе не стремясь догнать его. И в подъезд он вошел так же, когда дверь с кодовым замком уже готова была закрыться со щелчком. Успел, ногу подставил, а потом переждал немного, прислушиваясь, прежде чем войти в подъезд…
Антон поднялся на лифте, вышел на просторную лестничную площадку и посмотрел, где квартира № 214.
Расстегнул рубашку почти до пояса, куртку снял и накинул на плечи, словно бы наспех одевался. И только после этого стал звонить в дверь прерывистыми, «тревожными» звонками. Послышались шаги, характерное отхаркивание курильщика. Наконец, раздалось хриплое:
— Кто?
— Сосед над вами.
— Че надо?
— Парень, глянь, я тебя не залил? У меня, блин, сортир потек…
— Федя! — закричал жилец. — Глянь поди! Тут этот, сверху, залил нам сортир! — Он приоткрыл дверь, выставил жующую физиономию и окинул презрительным взглядом Плетнева. — Ну, если чего, мужик, ты залетел!.. — Он криво ухмыльнулся и повернул голову внутрь квартиры.
Антон взялся за дверную ручку. Изнутри послышался голос:
— Ни хрена! Сухо! Пошли его, Серега!..
— Повезло тебе, мужик, — ощерил жующий рот Серега Акимов. Вот, кто он.
— Жаль, — Антон покачал головой.
— Че те жаль? — с вызовом напрягся парень.
— Жаль, что ты, козел, не похож на Бельмондо!
— Че-о? — определенно не понял тот, о чем или о ком шла речь.
Антон в ответ резко дернул дверь на себя, и Серега, поневоле вылетев ему навстречу, поскольку он крепко держал дверную ручку, нарвался подбородком прямо на выставленный кулак. И вдогонку, когда он уже валился на пол прихожей, его достал-таки еще и правый кулак Плетнева. Парень с грохотом рухнул на пол. Антон мягким прыжком ворвался в прихожую, перепрыгнув через лежащее тело.
Из кухни ему навстречу попытался выскочить второй, Федор. Он был высокого роста, но тощий. И руки длинные со сжатыми кулаками уже были выставлены для удара. Но не успел он прийти на помощь брату. Антон ногой толкнул навстречу тому открытую кухонную дверь с застекленной серединой. Удар стеклянной плоскости двери пришелся точно на кулаки и лицо Феди. Но стекло было с внутренней арматурой, и потому не развалилось на куски, а только треснуло и прогнулось. Однако Федору и этого удара оказалось вполне достаточно: он тоже рухнул навзничь как подкошенный, сильно стукнувшись головой об пол.
Услышав сзади нарастающий рев, Плетнев обернулся и увидел прыгающего на него Серегу — ишь, ты, оказывается, быстро пришел в себя! И снова того встретил сильнейший удар кулака. Парень упал, но тут же вскочил на ноги и медленно теперь пошел на Плетнева, прикрывшись, как понимающий дело боксер.
— Все, падла, ты покойник… — с усилием засипел Серега, пытаясь отхаркаться, но, соблюдая, однако, осторожность, то есть не приближаясь на длину вытянутой руки Антона. Он чего-то определенно ждал. И дождался. Плетнев спиной почувствовал движение сзади. Резко обернулся и увидел подступающего к нему со стороны кухни Федора с большим столовым ножом в руке. Тоже очухался, но только лицо его было красным от крови. О стекла порезался.
— Ошиблись вы, засранцы, — хмыкнул, хотя было вовсе не до смеха, Антон.
Он сделал короткое обманное движение в сторону Федора, и тот кошкой отпрыгнул назад, выставив перед собой нож, как в каком-нибудь южно-американском боевике. Насмотрелись!.. А Плетнев в тот же момент, резко оттолкнувшись правой ногой, вытянутой в струну левой с силой засадил каблук в грудь Сереге, и тот снова опрокинулся на спину. И вот теперь подошла очередь Феди.
Тот принялся отчаянно размахивать ножом, делая устрашающие ложные выпады, и глаза его горели волчьими огнями. Для Плетнева эти игры были действительно детскими. Два-три движения, и нож вылетел из руки долговязого парня, а сам он, от удара ноги Антона поперек его живота, согнулся и клубком завалился на пол — между газовой плитой и посудомойной раковиной. Вот теперь уже подольше полежит. А после этого настала очередь Сереги…
Плетнев отыгрывался с удовольствием, будто вспоминал давние уже свои «спецназовские» годы, рисковые, а чаще — смертельно опасные операции, в которых пленных брать не было нужды и на которых бойцы оттачивали свое страшное ремесло, почему-то называвшееся искусством убивать…
Плетнев рывками подбрасывал за шиворот тело Сереги и ударами кулака снова швырял его на пол. Методичная, упорная работа, от которой человек довольно быстро утомляется. И звереет, соответственно…
Плетнев волоком перетащил обоих братьев из прихожей в комнату. Вид у нее был неухоженный, больше напоминавший склад различного барахла, среди груд которого две койки-раскладушки были единственными предметами, позволявшими назвать это помещение жилым. На небольшом свободном пространстве между койками, которые Антон просто отбросил ногой в стороны, он и посадил парней на пол, спинами друг к другу, и накрепко связал кисти их рук наперекрест куском электрического шнура, валявшимся тут же.
После этого принес чайник с водой и стал методично лить воду на затылки, за шивороты, пока парни не начали приходить в себя.
Первым замычал Серега. Рот его был цел, зубы не выбиты. Плетнев бил «грамотно», ему ведь предстояло еще разговаривать с этими подонками. Но всякая воля к сопротивлению в них должна была уже отсутствовать, — так он думал. Но, когда увидел, что оба пришли в себя и осознали, наконец, свое положение, он спросил, готовы ли те к разговору, парни посмотрели на него несколько снисходительно, будто хорошо знали себе цену. Это даже задело Плетнева: работал-то он с ними профессионально, неужели, как говорится, «прицел сбился»? Так, может, продолжить?
Эту фразу он произнес как бы в раздумье, прикидывая, с кого из них снова начать? И вот уже это «спокойствие», видно, сильно смутило парней, полагавших, что в каждой драке всегда кто-то выигрывает, но выигрыш, как правило, временный. И, следовательно, у них еще имеется шанс на реванш. Но Плетнев решил лишить их этого шанса.
Он сграбастал пятерней воротник Феди, приподнял его подбородок, посмотрел внимательно, без всякой угрозы, в глаза и отпустил. Затем проделал то же самое с Серегой. Но подержал во вздернутом состоянии подольше, словно присматриваясь, куда лучшие ударить. И тоже отбросил, потому что натянутый воротник рубахи перекрывал тому «дыхалку», и Серега начинал уже дергаться: руки-то были вывернуты за спину. После этого Антон вернулся к Федору, снова за воротник вытянул наверх его подбородок и несильно, но точно ударил. А когда отпустил, голова парня безвольно опустилась на грудь.
