Ксендз умер в конце ноября. Тучные люди хуже переносят голод. Впрочем, его смерть можно назвать легкой — однажды он попросту не проснулся. Видимо, его молитвы были услышаны.
ИЮЛЬ 1945, Львов
Ночь упала на город как темный театральный занавес. Из-за поворота вынырнула машина, судя по габаритным огням — полуторка. Шары прорезали узкими лучами ночную тьму, приближаясь к КПП на западной окраине Львова. Из здания вышли старлей, старший по караулу и сержант, который знаками приказал остановиться. Машина послушно остановилась для проверки, сержант подошел к крытому кузову, приподнял винтовкой край брезента.
Возле кабины шел обычный для проверки разговор. За рулем сидел веснушчатый блондин в форме лейтенанта, рядом — молодцеватый майор с короткой стрижкой темно-русых волос. Майор как раз протянул документы, старлей изучал их, задавал какие-то уточняющие вопросы. Майор отвечал коротко, спокойно и очень доброжелательно. Из документов следовало, что майор Голиков — интендант одного из расквартированных во Львове полков, везет продовольствие, собранное в окрестностях Львова в полк.
— Что в кузове? — крикнул лейтенант.
Сержант лениво ткнул штыком в один из крайних мешков. Тонкая струйка муки побежала по мешковине. Рядом с мешками обнаружились пара завернутых в холстину свиных окороков. В глубине кузова спали на таких же мешках два солдата.
— Мешки с мукой, свиные окорока… — откликнулся сержант, — и два спящих дурака… — тихо пошутил он от скуки.
Разбуженные проверкой, парни сонно таращились на проверяющего, и действительно имели дурацкий вид.
— Что ж, все в порядке. Счастливого пути, товарищ майор! — старлей вернул документы, козырнул. Шлагбаум, преграждающий въезд в город, медленно пополз вверх.
Грузовик проехал заставу, скрылся в глубине одной их городских улиц.
Двое только что как бы дремавших солдат в кузове резво соскочили с набитых соломой мешков, растаскивая их в стороны. Из-под мешков вылезали плотно сбитые мужские фигуры.
Грузовик остановился у ворот центрального продовольственного склада.
Майор выпрыгнул из кабины, подошел к запертым решетчатым воротам. Будка охранника распахнулась. Жмурясь от яркого света фар, к воротам спешил пожилой охранник в полугражданской, полувоенной одежде, с кобурой на ремне.
— Кто такие? Что надо?
Майор протянул удостоверение сотрудника НКВД.
— Откройте! — приказал он.
— Я… Не могу, не велено было… — растерянно проговорил охранник.
— Что значит — не могу? У меня приказ осмотреть склад! Поступили сведения, что на вашей территории скрывается опасный преступник! Немедленно откройте! — рявкнул майор. — Иначе ответите по всей строгости.
— Товарищ майор, я здесь человек новый, я без понятия. Я старшего по наряду позову.
— Набрали черт знает кого! Мне некогда минуты терять на болтовню! — разошелся майор. — Возьмите приказ и покажите главному вашему! — он помахал в воздухе сложенным листком бумаги.
Охранник звякнул связкой ключей, майор вошел внутрь, протянул бумагу, плотно ухватив охранника и прижимая его к себе. Мужчина дергался несколько мгновений, хватая ртом воздух. Из уголка по подбородку струилась кровь. Наконец, тело его обмякло, майор отбросил его от себя, вынимая нож.
— Выходите, — тихо приказал он сидящим в машине людям.
Пятеро вооруженных бандитов выскользнули из кузова. Веснушчатый водитель грузовика оказался рядом с «майором».
— Помни, Зингер, чтобы все было тихо, без выстрелов, — тихо по-немецки приказал «майор». — И следи за этой русской сволочью, за бандой. При малейшем подозрении на нелояльность, уничтожай.
— Есть, господин майор, — по-военному коротко по-немецки же ответил напарник.
Семеро мужчин быстро и бесшумно направились в помещение склада, к светящемуся окну комнаты отдыха. Было известно, что в три часа у ночной смены перерыв и рабочие собираются именно там. Действительно, из комнаты раздавались мужские голоса и смех.
Распахнув ногой дверь «майор» мгновенно оценил обстановку, приказал стоявшим за спиной людям:
— Вперед! Живых не оставлять!
И первым кинулся на самого молодого и крепкого из рабочих, сбил его с ног и отточенным бойцовским приемом сломал шею. Зингер тоже будто летал по комнате, сбивая с ног в высоком прыжке «ножницами» мечущихся людей, сворачивая шеи, переламывая ударом сапога позвоночники. Остальные участники нападения больше орудовали ножами. Было видно, что специальными приемами они не владеют. Тем не менее в течение нескольких минут все было кончено.
— В цех! — коротко приказал «майор».
Первым в коридор выскочил Зингер. Он увидел рабочего, убегавшего в глубь коридора, и бросился следом.
Тот исчез в упаковочном цеху, скрылся среди нагромождения коробок, мешков и прочей тары. Зингер по-кошачьи бесшумно пробирался в этом лабиринте, прислушиваясь к каждому шороху. И, разумеется, русский себя выдал!
Зингер метнулся на шум. Здоровенный бугай в рабочей спецовке поскользнулся на замазанном жирной грязью полу и грохнулся во весь рост. Большей удачи трудно и пожелать! Зингер прыгнул на широкую грудь, намереваясь кончить дело одним ударом ножа. Не тут-то было! Бугай вцепился ему в горло. Ножевые удары, которые Зингер наносил куда придется, казалось, не производили на противника никакого впечатления. Здоровенные ручищи все плотнее сжимались на шее, Зингер отчаянно вырывался, и наносил новые удары. Наконец, когда его собственные силы были на исходе, когда от недостатка воздуха голова пошла кругом, а перед глазами поплыли красно-зеленые круги, руки-клешни, сжимавшие его горло, безвольно упали. Зингер выпрямился. Все тело рабочего было залито кровью. Немец, почти ничего не видя, покачиваясь, направился к выходу.
Банда тем временем заканчивала погрузку продовольствия в грузовик. «Майор» отдавал короткие команды главарю — низкорослому, тщедушному человечку с пустыми, безо всякого выражения глазами. Красное, будто обо-женное лицо его, лишенное ресниц и бровей, с высоким лбом, переходящим в абсолютно лысый череп, лицо это было каким-то не вполне человеческим, и оттого очень страшным. Он угрюмо слушал, кивал, распределяя своих людей в соответствии с приказом. Все происходящее напоминало четко отлаженную военную операцию. Увидев Зингера, «майор» отвел его в сторону. Они тихо говорили по-немецки.
— Где ты был, Рудольф? Я приказал тебе следить за русскими, а пришлось делать все самому! И ты весь забрызган кровью!
Зингер объяснил, чем был занят последние пятнадцать минут.
— Ну, хорошо, — кивнул «майор». — Приведи себя в порядок. Через пять минут отъезжаем.
— Господин майор, а куда это добро-то все поедет? — как бы заискивающим тоном поинтересовался, подходя к ним, главарь банды.
— Я же говорил вам, — раздраженно отвечал тот, — что все продукты мы переправляем в горы, в диверсионный лагерь.
