— Да нет, конечно же, Бхейд! — ответила Двейя с
улыбкой. — Они все время меняются. Весь мир находится в постоянном
движении. Горы растут и рушатся, как волны, а небольшое изменение климата может
привести к тому, что береговая линия моря отодвинется на сотни миль. Человеческая
жизнь слишком коротка, чтобы увидеть эти изменения, но они есть. Южный берег
расширяется в течение вот уже более двух тысяч лет. — Затем она
повернулась и указала на северное окно. — Все это благодаря ледникам.
— Как может ледник на далеком севере влиять на южный
берег?
— Это ведь замерзшая вода, верно?
— Разумеется.
— В природе существует определенное количество воды.
Это количество постоянно. Какая-то часть ее находится в море, какая-то часть —
в воздухе в виде дождевых облаков, а еще часть заключена в ледниках. Время от
времени погодные условия меняются. Становится холоднее, и ледники начинают
расти. Все больше и больше воды Мирового океана оказывается запертой в этих
ледниках, а в морях и облаках влаги становится все меньше. Дожди идут реже, и
уровень моря начинает падать. Поэтому берега изменяются. Моря на юге всегда
были неглубокими, так что по мере того, как вода отступает, открывается все
больше и больше суши.
— Дивны дела твои, Господь, — наставительно
произнес Бхейд.
— Уверена, что моему брату было бы приятно такое
услышать, — сухо сказала Двейя.
— Всем правит Дейвос.
— Но я говорила о другом своем брате.
Бхейд в ужасе уставился на нее.
— Эти странные погодные изменения — дело рук
Дэвы, — сказала она. — Настали интересные времена. Дэва собрал своих
людей, а я — своих. Мы находимся на грани одной забавной войны, Бхейд, и Дэва
делает все возможное, чтобы дать Генду преимущество. Моря отступают, а когда
начнут двигаться ледники, они сокрушат горы, которые станут не выше кротового
холмика. Засуха принесет людям голод, и падут империи. Разве это не
восхитительно?
— Это конец света! — вскричал Бхейд.
— Если мы победим, этого не случится.
— Приятно почувствовать собственную значимость, а,
Бхейд? — лукаво сказала Лейта. — Спаси мир, парень! Спаси его! Спаси!
— Ну хватит, Лейта, — одернула Двейя девушку.
— Не могла упустить такой случай, Двейя, —
извиняющимся тоном сказала Лейта.
— Не пора ли нам… — начал было Элиар.
Андина сидела рядом с ним, и Альтал заметил, что сегодня она
весьма пристально наблюдает за молодым арумцем. Она прикоснулась одной рукой к
его запястью, а другой протянула ему большой кусок сыра. Элиар почти рассеянно
взял сыр и начал есть.
Лицо Андины, как солнцем, озарилось улыбкой. Двейя бросила
на Альтала быстрый взгляд, и в его голове раздалось ее мурлыканье.
— Ты это видел? — спросила она.
— Конечно, — ответил он молча. — Это ты
посоветовала ей?
— Вообще-то это была ее собственная идея. У нее под
стулом есть небольшая сумка со всякими лакомствами. Каждый раз, когда в животе
у Элиара начнет урчать, она будет кормить его. Если присмотреться хорошенько,
можно заметить, что он даже не осознает того, что он ест. Андина сказала, что
она придумала это затем, чтобы он не прерывал лекции, но я думаю, здесь нечто
большее. В некотором смысле это из того же разряда, что и стрижка Гера.
— У этой девочки очень непростой характер.
— Да, — согласилась Двейя. — Но занятный.
— Как давно мы уже здесь, Альтал? — спросил Элиар
несколько дней спустя, когда они поднимались по лестнице в комнату наверху
башни.
— По крайней мере месяц, — ответил Альтал.
— Я тоже так думаю. Странно, что снаружи ничего не
происходит.
— Странно?
— Дни должны становиться короче, но насколько я могу
судить, этого не происходит.
— Это проделки Двейи, вот и все.
— Не понимаю.
— Я тоже — во всяком случае, не совсем. Она управляет
временем. Скорее всего, мы снова и снова проживаем один и тот же день — если не
считать того, что каждый раз, когда мы его проживаем, с нами происходят разные
события.
— Станет ли мне лучше, если я скажу, что это
невозможно?
— Вероятно, не очень. Там, снаружи, нас уже поджидает
Генд, и нам нужно быть готовыми вставить ему палки в колеса всякий раз, когда
он соберется что-то предпринять.
Проблема в том, что мы еще не готовы. Именно поэтому Двейя
привела нас в Дом. Здесь время течет так, как угодно ей. Если нам для
подготовки нужны годы, она даст нам эти годы, но когда мы выйдем отсюда,
окажется, что прошел всего лишь день или два с тех пор, как мы сюда явились.
— Если не считать того, что все мы станем лет на
пятнадцать старше.
— Мне кажется, это не совсем так, Элиар.
— Не понимаю.
— Ты такой не один.
— Пожалуйста, прекрати просматривать чужие мысли,
Лейта, — тем же утром сказала Двейя.
— Я ничего не могу с этим поделать, — со вздохом
призналась Лейта. — Хотела бы, да никак. Как только я посмотрю на
кого-нибудь или услышу, как кто-то разговаривает, — мое сознание
оказывается внутри него. Потом кто-то другой что-нибудь скажет — и сознание
переключается на него. Я не хочу этого делать, но так выходит само.
Двейя открыла Книгу.
— Давай-ка займемся этим сейчас, — сказала
она. — Твой дар — назовем это так — настолько уникален, что почти не
поддается контролю.
Она пролистала несколько начальных страниц Книги. Затем,
по-видимому, нашла, что искала.
— Вот оно, — сказала она, вынимая страницу. —
Вот как Дейвос решает ту же проблему. Его ответ несколько проще, чем мой,
поэтому лучше, если ты начнешь с него. Потом я покажу тебе, как это делаю я.
— Я попробую все что угодно, Двейя, — с
горячностью произнесла Лейта. — Я не хочу, чтобы это было у меня в
сознании.
Она взяла хрустящий лист пергамента из рук Двейи и
посмотрела на него.
— Я думала, что смогу это прочесть, — сказала она,
нахмурившись. — Но буквы здесь другие. Я ничего не могу прочитать.
— Это очень древнее письмо, Лейта, — сказала ей
Двейя. — Но есть более быстрый способ прочтения. Просто положи лист поверх
Книги, а затем положи на него свою ладонь.
