Когда они делали привал на ночь, Элиар так или иначе брал на
себя заботу о лошадях. Альтал производил овес и сено, необходимые для лошадей,
а также нередко и воду. Но именно Элиар выполнял всю настоящую работу, и
лошади, похоже, очень к нему привязались. В общем и целом, установившийся
порядок устраивал Альтала.
Несколько дней спустя они миновали окруженный стенами город
Льюпон, пересекли реку Кантон и вошли в земли Экуэро. Озерная страна была
гораздо менее иссушена, нежели равнины Перкуэйна и Требореи, так что ее
населению не приходилось тесниться вокруг медленно иссякающих колодцев или по
берегам рек.
Им понадобилось около десяти дней, чтобы пересечь Экуэро,
после чего они вошли на территорию Медайо — колыбели рода человеческого. Пять дней
спустя они добрались до того места, где река Медайо разветвляется на два рукава
и где расположены развалины Оса.
— Что здесь произошло? — спросил Элиар, когда они
остановились на западном берегу реки в ожидании баркаса, который — за умеренную
цену — перевозил путешественников к руинам.
— Я слышал, здесь была война, — ответил
Альтал. — Насколько я понимаю, в те далекие времена Медайо и соседними с
ним землями правили священники. В конце концов они стали слишком жадными, и
воины решили, что мир будет лучше, если в нем не будет столько священников,
поэтому они выступили в поход, чтобы установить новый порядок. У священников
тоже была своя армия, и эти две армии довольно долго выясняли отношения на
улицах Оса.
— Должно быть, это было очень-очень давно. На улицах
уже выросли высокие деревья.
— Альтал, — тихо прозвучал голос Эмми, — мне
нужно поговорить с Элиаром напрямую, поэтому я позаимствую твой голос. Думаю,
будет проще, если в это время он будет держать меня на руках.
— Почему?
— Просто сделай это, Альтал, — ответила
она. — И перестань задавать глупые вопросы.
Альтал взял ее и протянул своему молодому спутнику.
— Вот, — сказал он. — Эмми хочет поговорить с
тобой. Возьми ее.
Элиар спрятал руки за спину.
— Лучше я не буду ее брать, — сказал он.
— Лучше, если ты не будешь сопротивляться. Возьми ее,
Элиар.
— Я не понимаю по-кошачьи, Альтал, — возражал
Элиар, с явной неохотой беря Эмми на руки.
— Я уверен, что она сделает так, чтобы ты все понял.
— Не мешай, Альтал, — приказал голос Эмми. —
Считай деревья или еще что-нибудь. Я собираюсь использовать твой голос, так что
не вмешивайся.
И тогда Альтал услышал, как его собственный голос говорит:
— Ты слышишь меня, Элиар?
Казалось, его голос стал звонче и тоньше.
— Конечно, я тебя слышу, Альтал, — ответил
Элиар. — Ты же стоишь всего в нескольких футах от меня. Хотя голос твой
звучит несколько странно.
— Я не Альтал, Элиар, — сказал голос, исходивший
из уст Альтала. — Я только использую его голос. Смотри на меня, а не на
него.
Элиар в изумлении посмотрел вниз, на Эмми.
Эмми наморщила носик.
— Тебе надо помыться, — сказала она.
— Я был немного занят, мэм, — ответил юноша.
— Можешь погладить меня, если хочешь, — предложила
она.
— Слушаюсь, мэм.
Элиар начал ее поглаживать.
— Не так сильно.
— Простите, мэм.
— Какой милый мальчик, — пробормотала Эмми
позаимствованным голосом. — Отлично, Элиар, слушай меня очень внимательно.
Существует определенный риск, что там, на той стороне реки, мы встретим врагов.
Как ты поступаешь, когда встречаешь врага?
— Я его убиваю, мэм.
— Именно.
— Эмми! — прорвался сквозь ее заимствованный голос
Альтал.
— Не мешай, Альтал. Я разговариваю с мальчиком. Итак,
Элиар, там мы будем встречаться со священниками. Я хочу, чтобы ты показывал
Кинжал каждому церковнику, которого мы встретим. Ты можешь прикинуться
простачком?
Элиар состроил печальную мину.
— Мэм, — сказал он, — я деревенский парень с
верховьев Арума. Мы там все простачки.
— Я бы предпочитала, чтоб ты называл меня Эмми, Элиар;
нам не обязательно соблюдать все эти формальности. Именно этого я от тебя и
хочу: когда мы будем разговаривать с каким-либо священником, сделай на лице
свою самую арумскую мину и покажи ему Кинжал. Потом скажи: «Простите, ваше
преподобие, но не могли бы вы прочитать, что тут вот написано, на этом
Кинжале?»
— Может, лучше все-таки без всякой мины, Эмми? —
усмехнувшись, произнес Элиар. — Неужели в мире есть настолько простодушные
люди?
— Ты удивишься, Элиар. Практика показывает, что это
возможно, пока тебя не разберет смех. Большинство священников не смогут
разобрать ничего из того, что написано на Кинжале. Они будут либо говорить, что
не могут прочесть, либо что у них нет на это времени. Тот, кого мы ищем,
прочтет надпись точно так же, как прочел ее ты, и Кинжал запоет, как только он
произнесет слово вслух.
— Я так и думал, что это произойдет, Эмми. А что будет,
если показать Кинжал врагу?
— Если ты случайно покажешь Кинжал врагу, тот закричит
и попытается заслонить глаза.
— Почему?
— Потому что вид Кинжала причинит ему боль — более
сильную, чем за всю его жизнь. Как только такое с кем-нибудь случится, ударь
его Кинжалом прямо в сердце. — Хорошо, Эмми.
— Никаких проблем? Никаких вопросов?
— Нет, Эмми, ничего. Ты — старшая по званию. Если ты
скажешь мне сделать что-то, я выполню. Сержант Халор всегда говорил, что мы
должны подчиняться приказам незамедлительно, не задавая глупых вопросов, а твои
приказы очень просты. Если кто-то закричит, когда я покажу ему Кинжал, он будет
мертв раньше, чем затихнет эхо.
Эмми подняла мягкую лапку и погладила его по щеке.
— Ты молодчина, Элиар, — промурлыкала она.
— Спасибо, Эмми. Делаю все, что в моих силах.
— Надеюсь, Альтал, ты слушал внимательно. Может, тебе
следовало кое-что записать на будущее. Можно сэкономить так много времени,
когда знаешь, как нужно исполнять приказы без всех этих бесконечных
препирательств, в которые кое-кто любит со мной вступать.
— Я могу снова воспользоваться своим голосом?
