— Есть кое-что, что вам необходимо знать. В том
сновидении, которое я вам подарила, говорилось о том, что должно произойти и
где.
— Я знаю, что ты и Лейта были в храме Магу, —
сказала Андина, — но что именно вы там делали?
— Уборку, — просто ответила Двейя. — Лейта
разделалась с Команом, а мы с Бхейдом избавились от Аргана.
— Ты рассказала нам, что должно случиться и где, —
сказал Гер, — а как насчет когда? Генд, по-видимому, всегда играет со
временем, когда придумывает какие-нибудь штуки со сновидениями. Твой сон уже
состоялся в прошлом? Или, может быть, он состоялся в каком-то ином времени?
— Он состоялся не в нынешнем мире, Гер. Чтобы
сновидение действительно сработало, оно должно быть либо в прошлом, либо в
будущем. Цель сновидений — изменять реальность. Существует также некоторая отдаленная
возможность изменить реальность через изменение настоящего, но легче пройти
назад или забежать вперед.
— Что-то я ничегошеньки не понимаю, — призналась
Андина.
— Это, наверное, потому, что Эмми сама еще не
решила, — сказал Гер. — Мне кажется, должны произойти еще какие-то
события, прежде чем она будет уверена насчет того, когда все состоится. Она
знает, что и где, но не может точно определить, когда, пока злые люди не войдут
в этот город с таким странным названием…
— Магу, — пришла на помощь Лейта.
— Наверное, — сказал Гер. — Во всяком случае,
мне кажется, что Эмми ждет, пока Арган и тот, второй, придут в церковь, и тогда
она узнает, когда. Я думаю, что это немного похоже на тот сон в Векти, когда
нам снилось какое-то неопределенное время, в котором топор злой тети был сделан
из заточенного камня.
— Обожаю этого мальчишку, — нежно произнесла
Лейта. — Мне бы за несколько недель не пришло бы в голову выражение
“неопределенное время”. Тебе нужно научиться писать, Гер. У тебя душа поэта.
Гер покраснел.
— Вовсе нет, — признался он. — Я просто не
знаю слов, чтобы назвать то, о чем я думаю, поэтому мне приходится их
выдумывать. В общем, Арган и его приятель — хотя на самом деле они никакие не
приятели — ворвутся в церковь, но когда они пройдут через дверь, внутри будет
уже другое, не нынешнее, время. Обычные люди, которые будут идти вслед за ними,
я думаю, здорово удивятся, потому что им будет казаться, что их предводители
просто вдруг обратились в ничто. Могу поклясться, что вся эта толпа будет
напугана до смерти, и они, наверное, решат, что в этой революции уже нет ничего
веселого, соберут пожитки и отправятся восвояси, и тогда нам не придется почти
никого убивать, а это самый лучший способ войны, как вы считаете?
— Остановись, Гер, переводи дух хоть иногда, —
нежно сказала Андина. — Ты порой начинаешь говорить с таким жаром.
— Эмми, ты уже выбрала, какое время ты хочешь
использовать? — спросил Элиар.
— Время, когда храм мой, — ответила она.
— То есть прошлое?
— Может быть, — сказала она с загадочной
полуулыбкой, — а может, наоборот, будущее.
— Ты собираешься вернуться в свой храм, Двейя? —
спросил Бхейд с легким беспокойством.
— Я никогда оттуда не уходила, Бхейд. Это мой храм, и
он будет моим всегда. Я просто одолжила его тебе на время. — Она хитро
посмотрела на него. — Может быть, когда-нибудь, когда у тебя будет
свободное время, мы с тобой обсудим, сколько мне должна Церковь за аренду
здания. Знаешь, арендная плата растет.
— Как им удалось изменить свои лица, Эмми? — с
любопытством спросил Гер, когда пару недель спустя они наблюдали из окна, как
священники в алых рясах ходят среди огромной толпы крестьян и поденных рабочих,
разбивших лагерь у ворот Магу. — В Экуэро у них были такие стальные штуки,
свисающие со шлемов, а здесь, в Перкуэйне, их лица открыты.
— Это всего лишь иллюзия, Гер. Дэва — мастер создавать
иллюзии, и он научил этому своих священников.
— А как мы заставим их выглядеть такими, какие они есть
на самом деле, когда придет время?
— Нам не придется их заставлять, — ответила
она. — Когда Элиар покажет им свой Кинжал, он прогонит прочь все иллюзии.
— Хотел бы я иметь такой Кинжал.
— Тебе он не нужен, Гер. Ты способен видеть и понимать
реальность лучше, чем кто-либо другой на земле.
— Ну, пока что, может, и нет, но я над этим работаю.
— Тебе уже удалось освободить город от людей, брат
Бхейд? — спросил сержант Халор.
— Более или менее, сержант. Кое-кто еще прячется по
подвалам и чердакам в самых бедных районах, — слабо улыбнулся
Бхейд. — Это те, кто собираются присоединиться к людям Аргана, когда они
войдут в городские ворота. По-моему, они уже заранее начали мародерствовать.
— Почему они всегда устраивают пожары? — спросил
Бхейд у Альтала, когда они вдвоем в ожидании стояли в храмовой колоннаде и
смотрели, как над разными кварталами города поднимаются столбы дыма.
— Не знаю, Бхейд, — признался Альтал. —
Возможно, это просто случайность. Грабители обычно очень возбуждены и иногда
бывают беспечны. Но я все же догадываюсь, что они устраивают поджоги
сознательно, чтобы наказать господ за их вредные привычки.
— Но это же чистейшая глупость, Альтал, — возразил
Бхейд.
— Разумеется. Глупость вообще присуща толпе. Толпа умна
лишь настолько, насколько хватает ума самому глупому из нее.
Бхейд неуверенно протянул вперед руки, как будто пытаясь
нащупать что-то прямо перед собой.
— Не волнуйся об этом, Бхейд, — сказал ему
Альтал. — Щит на месте, и ничто его не пробьет, кроме, разумеется, твоего
голоса.
— Ты уверен?
— Доверься мне, Бхейд. Никто не сможет выпустить в тебя
тучу стрел или расколоть тебе череп боевым топором. Лейта мне все мозги
перепилит, если с тобой что-нибудь случится. Твои люди уже на местах?
Бхейд кивнул.
— Они смешаются с этой толпой вместе с местными
повстанцами. — Он с сожалением вздохнул. — Мне не хотелось, чтобы мы
делали это таким способом, Альтал. Мне это кажется нечестным.
— Ну и что? Разве не лучше контролировать толпу моим
способом, чем так, как это делал Марвейн?
— Не могу поспорить, — согласился Бхейд.
