— По-моему, у них сейчас уже наступает вечер, —
заметил сержант Халор, взглянув на западный горизонт. — Что эти крестьяне
делают там, на полях, зимой?
— Ничего особенного, — ответила Двейя. —
Знатный владелец этих полей любит, чтобы его крестьяне были при деле, вот и все.
Крестьяне были одеты в какое-то ветхое тряпье из мешковины,
подвязанное бечевкой, кроме того, они были худые и грязные. Они устало тыкали
мерзлую землю грубыми мотыгами под неусыпным взглядом верхового надсмотрщика с
мрачным лицом и кнутом в руке.
Затем к надсмотрщику подъехал богато разодетый господин.
— Это настолько они продвинулись за сегодняшний
день? — спросил он.
— Земля замерзла, милорд, — объяснил
надсмотрщик. — Вы же знаете, это пустая трата времени.
— Их время принадлежит мне, — заявил господин. —
Если я прикажу им копать, они будут копать. Им не обязательно знать зачем.
— Я понимаю, милорд, — ответил надсмотрщик, —
но мне бы это знать не помешало.
— Повсюду снуют агитаторы, Алкос, — сказал
господин. — Мы будем так загружать своих крестьян работой, чтобы у них не
оставалось времени на слушание речей.
— А-а, — протянул надсмотрщик. — По-моему,
это разумно. Только неплохо бы, если бы вы их получше кормили. Дюжина из них
свалилась у меня сегодня.
— Чепуха, — фыркнул знатный господин. — Они
притворяются. У тебя для этого есть кнут, Алкос. Пусть работают до темноты.
Потом отпусти их поесть. И скажи, чтобы завтра с рассветом снова принялись за
работу.
— Милорд, — возразил надсмотрщик, — им нечего
есть. Большинство из них питаются травой.
— То же самое делают коровы, Алкос. Не спускай с них
глаз. Мне пора возвращаться в свой особняк. Время к ужину, и я совершенно
изголодался.
— Это ты все выдумала, Эм? — молча упрекнул ее
Альтал.
— Нет, милый, — печально ответила она. — Мне
ничего не пришлось выдумывать. Это действительно происходит, и положение
становится все хуже.
Вид за окном снова затуманился, и Альтал вместе с остальными
неожиданно увидели роскошно обставленную комнату, где на мягком диванчике
возлежал какой-то знатный человек с мешками под глазами, рассеянно поигрывая
ножичком с позолоченной рукояткой.
Раздался стук в дверь, и вошел дюжий солдат.
— Он сказал “нет”, милорд, — сообщил он.
— Что значит “нет”? — воскликнул господин.
— Он очень упрям, милорд, и, кажется, весьма привязан к
своей дочери.
— Тогда убей его! Я хочу, чтобы эта девчонка была у
меня в комнате к вечеру!
— Верховный судья говорит, что мы не можем больше
убивать крестьян, милорд, — сказал солдат. — Эти смутьяны хватаются
за каждое случайное убийство и используют это, чтобы возмущать остальных
крестьян.
— Никогда не слышал ничего смешнее!
— Я знаю, но если я убью этого старого упрямого дурака,
Верховный судья арестует вас еще до завтрашнего утра. — Вдруг солдат
прищурил глаза. — Но есть иной путь, милорд, — сказал он. — Отец
девчонки — калека. В прошлом году он во время пахоты свалился с лошади и сломал
ногу. Он не может работать, и у него еще восемь детей, кроме этой красивой
дочки.
— Ну и что?
— Почему бы просто не сказать ему, что если он не
отдаст вам свою дочь, вы выгоните его из этого убогого шалаша, где он живет?
Сейчас зима, и вся его семья погибнет с голоду — или замерзнет насмерть — без
крова и пищи. Думаю, он изменит решение.
— Блестяще! — ухмыльнулся благородный
господин. — Вперед, сержант. Скажи ему, чтоб укладывал вещи. Если его дочь
не появится здесь до наступления темноты, завтра на рассвете он должен
убраться.
— Ты можешь найти дверь к этому месту, Элиар? —
сурово спросил сержант Халор.
— Сию минуту, сержант, — с металлом в голосе
ответил Элиар. — Я прихвачу с собой меч?
— Да, пожалуй.
— Не сейчас, джентльмены, — сказала им
Двейя. — Мы еще не закончили.
Окно снова поплыло, и Альтал вместе с остальными увидели еще
один дом. За столом, заваленным бумагами, сидел тощий неулыбчивый господин и о
чем-то совещался с одетым в коричневую рясу священником.
— Я десять раз просмотрел эти бумаги, брат
Савел, — заявил господин, — и не нашел способа, чтобы обойти эту
проблему. Традиция словно вырублена из камня. Мне нужен этот колодец, но он
принадлежал жителям этой деревни на протяжении тысячи лет. Я владею сотнями
акров земли, которую я мог бы засеять, если бы у меня был доступ к этой воде.
— Успокойтесь, барон, — ответил священник. —
Если вы не можете найти документ, соответствующий вашим целям, нам всего лишь
нужно составить таковой.
— Будет ли он иметь вес в суде?
— Конечно, будет, милорд. Председателем суда будет мой
скопас, а он мне многим обязан. Когда я представлю ему мое “новое потрясающее
открытие”, он сразу же вынесет решение. Деревня вместе с колодцем перейдет в
ваше владение, и власти выселят всех жителей. После этого вы можете разрушить
их дома или, если желаете, использовать их в качестве скотных сараев.
— Мы действительно можем провернуть это дельце, брат
Савел? — с сомнением спросил барон.
Священник пожал плечами.
— А кто нам мешает, милорд? — спросил он. —
Страной правит аристократия, а Церковь правит судами. Между нами говоря, мы
можем делать все, что нам заблагорассудится.
— Ну что, сержант? — спросила Двейя у
помрачневшего солдата. — Вы получили ответ на свой вопрос?
— Вполне, мэм, — ответил Халор, — но
возникает другой вопрос. Зачем нам в это вмешиваться? Судя по тому, что я
только что видел, можно сказать, что бунт давно назрел и даже опоздал. Почему
бы нам просто не закрыть на замок границу с Перкуэйном и дать крестьянам
возможность взять верх над знатью и духовенством?
— Потому что восстанием командуют не те люди.
— Значит, мы собираемся войти в страну и просто
перехватить этот бунт у них из-под носа? — предположил Гер.
— Примерно так.
