— Браво! — воскликнула Полина, когда Славик с унылым видом отошел от них. — Сразу видно парламентского краснобая.
— Кстати насчет краснобаев. У тебя вчера был мой коллега Голованов? Он меня уже достал своим нытьем. Сел во время заседания рядом и умолял узнать, почему ты к нему столь бессердечна. Я из-за него пропустил реплику министра финансов.
— Не знала, как от него отделаться, — скривилась Полина. — Вот гнус! Год назад читал мне мораль — как, мол, я так опустилась, дошла до такой жизни! А сейчас меня же обвиняет: мол, после нашей первой встречи на жену у него не стоит, я сама виновата, что ему придется подавать на развод, а поэтому я должна выйти за него замуж!
— А что, завидный жених, даже семидесяти нет, не сегодня завтра станет председателем комитета по промышленности и торговле, — усмехнулся Соломин. — Правда, это потом не перейдет к тебе по наследству.
— Пошляк! — бросила она беззлобно. — А тебе не будет жалко, если я выйду за него замуж и мы с тобой больше ни разу не переспим? Ведь если я обзаведусь штампом в паспорте, то близко к себе никого не подпущу из посторонних!
Павел Семенович картинно развел руками — а что делать? Хотя и жаль, если честно. Все-таки лучший бюст Москвы…
— Ну да тебя больше молоденькие интересуют, — сказала Полина, гася тонкую коричневую сигарету в хрустальной пепельнице.
— Зато представляешь, какая информация польется в мои уши полноводным потоком! — даже зажмурился от такой перспективы Соломин. — Вот уж когда я тебя отблагодарю!
— Ну уж нет, — покачала головой Полина. — Тогда, дорогой Пашенька, все! Не мне судить, какая из меня шлюха, но женой я буду преданной. Никаких любовников, никакой платы натурой.
— Запомни. Преданные — это те, которых предали. Ты ведь филологический заканчивала, если не ошибаюсь, должна бы разбираться в семантике…
Она пожала плечами, закурила. И тут заметила, как остановился его взгляд, словно бы он кого-то увидел за ее спиной. Чья-то рука легла на ее плечо, и Соломин резко отодвинулся от столика, чтобы при случае вскочить.
— Слышь, земляк, с дамочкой-то познакомь, — услышала Полина над самым ухом негромкий хрипловатый голос.
Ну вот, подумала она, отдернув плечо и все еще не оборачиваясь, началось. Куда только администрация смотрит? Но только эта мысль пронеслась в ее голове, как рядом выросло несколько местных охранников.
Соломин спокойно посмотрел на соискателя прелестей своей дамы.
— Какие проблемы? — спросил самый высокий из охранников, желтоволосый, со шрамом поперек левой щеки. — Дама занята с другим гостем, неужели не видно? У нас полно других свободных девушек.
— Этих сикух оставь себе, — сказал Потап пренебрежительно, не отводя глаз от Полины. Только сейчас она встала и обернулась на голос земляка Соломина. И внутренне содрогнулась, встретив его взгляд. — Квелые они тут у вас, как горбуша после нереста. На мужиков не смотрят, ждут, когда мужики сами их позовут. А мне за мои деньги нужна только настоящая баба! Сколько бы она ни стоила. Готов ее перекупить.
— Ну так это другой разговор! — Павел Семенович поднялся с места. — Вот это по-нашему, по-алтайски! Только сначала неплохо бы спросить у дамы: захочет ли? И за какую цену. Мне, к примеру, как постоянному клиенту, она всегда делает скидку.
— А мне она бесплатно сделает минет, — парировал Потап. — А вообще-то я, как избиратель, хочу сперва поговорить с моим депутатом, за которого голосовал. Отчет с него потребовать о проделанной работе, ясно?
Все замерли. К ним оборачивались от соседних столиков. Диск-жокей, почувствовав неладное, остановил музыку, подняв голову от клавиатуры. В воздухе отчетливо пахло озоном надвигающегося скандала с поножовщиной, вызовом ОМОНа и бригадой быстрого реагирования с телевидения.
Противники с минуту смотрели друг на друга. Мало кто выдерживал прямой взгляд Потапа столько времени. У Павла Семеновича это получилось. В его глазах было скорее ироническое любопытство: вот он какой, этот «матерый человечище» из Сибири, хотя, казалось, после Гришки Распутина там все давно обмельчали. Потом это выражение сменилось пристальным и неподдельным интересом: вот бы с кем иметь дело!
— Все нормально, — обернулся наконец Павел Семенович к охранникам. — И все свободны. Мы пошутили. А вас приглашаю к нашему столу, — сказал он Потапу. — Только без сопровождающих лиц. Здесь и обсудим вашу проблему.
Потап, подумав, сел рядом с Полиной.
— О боже… — Она беспокойно отодвинулась, физически ощущая мощь его вожделения, смешанного с запахом потного тела. Ее бросило в жар, потом в дрожь. Наконец она встала с места, чтобы пересесть подальше.
— Сядь! — приказал ей Соломин. — Твое время оплачено до утра, верно?
— Могу я отойти в дамскую комнату? — нервно спросила она.
— Не можешь, — жестко ответил Павел Семенович. — Пока не разрешу.
Он по-прежнему не сводил изучающего взгляда с соседа по столику.
— По-моему, вам и без меня хорошо, буду только мешать, — сделала еще одну попытку Полина, продолжая стоять, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.
Затаив дыхание, Потап откровенно разглядывал ее тело, казалось от коленей до шеи лишенное костей.
— Сядь, тебе сказали, — негромко и веско уронил авторитет. — Бабки свои получила? Вот и сиди.
— Не обращай внимания. Это ее профессия, — заметил Соломин. — Она держится за это место. А будет выступать — шепну кому следует, и вылетит отсюда в два счета… Знаешь, сколько я отдал сегодня за нее со скидками?
— Ты мне другое скажи: сколько за нее хочешь? — бесцеремонно оборвал его Потап.
Господи, господи, взывала про себя Полина, как я домой хочу! Она уже боялась им противоречить — и тому, и другому.
— Может, познакомимся для начала? — предложила она. — Представь меня своему избирателю, прежде чем вы сойдетесь в цене на меня.
— Верно, — кивнул депутат Госдумы, протянув через столик руку Потапу. — Павел Семенович.
— Александр Григорьевич, — небрежно отозвался Потап, вовсе не собираясь отвечать на рукопожатие. Рука Соломина повисла было над столиком, но он своевременно взял зажигалку, лежавшую рядом с сумочкой Полины, и тем самым избежал непривычной для себя неловкости.
— Мне лично все равно, как зовут тех, кто отдал за меня свой голос, — пожал плечами Соломин. — А Потап — это что, кликуха? — спросил он, сощурившись. — Где-то она проходила, как сейчас помню, в наших ориентировках.
— А ты что, мент? — ощерился Потап.
— Почти. Контрразведка. И твое счастье, что сейчас я здесь в другом качестве, уж ты бы от меня не ушел просто так… Потому и прешь, как танковая дивизия на женский монастырь.
Потап не успел ответить, поскольку к столику приблизился Слон.
— Есть дело, — шепнул он хозяину.
