— Жаль, конечно, — сказал отец, заходя в сарай. — Я к ней привык уже. К хорошему быстро привыкаешь. Обещал дяде Жене покататься. — Он положил на сиденье рядом с сыном полиэтиленовый пакет, в котором виднелась небольшая пачка разрозненных мятых обрывков, разглаженных бумажек.
— Ты никому не показывал машину?
— Разве от такой радости удержишься? — смущенно пожал плечами отец. — Кум заходил, с ним поглядели. Он мужик толковый. Сразу оценил!
— Еще кто?
— Да мало ли…
— Теперь весь город будет знать, что я подхалимничаю перед начальником цеха, — сокрушенно покачал головой сын. — А мне как работать потом? Хоть из города беги!
— Ничего страшного. Я их предупреждал — молчать! Сказал, что мы еще думаем, брать или не брать. Соврал, что твой дружок из Москвы предлагает купить. Номера-то московские.
— Да, начальник цеха на тестя машину записал, сам понимаешь.
— Понимаю, чего уж там.
— Ну, я поехал. Забудь ты про эту тачку. Совсем забудь! Даже если кто-то и будет вспоминать, говори, что привиделось, что никогда и не было ничего подобного. Ты меня понял?
Отец согласно кивнул.
— Повтори! — приказал сын.
— Никогда и не было ничего подобного.
— Я тебе просто не хотел говорить, чтоб не сглазить. Но у меня тут… Мы с ребятами по вечерам хорошие машины ремонтируем. Большие деньги гребем. Я коплю. Хочу нормальную тачку взять. Месяца через два, я так думаю, вместе в Москву поедем. Выберем. А пока… Я тебе завтра большой автомобильный каталог привезу. Ты все изучи хорошенько, чтоб мы не лопухнулись.
— Это я могу, — обрадовался отец. — Как-никак среднее техническое образование! Зря, что ли, учился! Только чтоб сторожем на вахте да дворником в санатории работать?
— Отворяй ворота!
— Ну, бывай, сынок! Приезжай почаще.
Николай завел мотор, включил габариты, фары и, как только ворота раскрылись, решительно выскочил в темноту.
На задворках грунтовая дорога изъедена дождями, ямами и кочками. Но высокий джип без напряжения пошел по бездорожью.
Пузырь решил проехать по дороге до асфальта, потом с лесного поворота уйти на бетонку, проскочить до лесничества и только там уходить в чащу.
Над рекой есть высокое место, которое хорошо будет видно из санатория.
Когда машина загорится, нужно бросить в огонь пару патронов для звукового эффекта. Если все будет развиваться нормально, то и бензобак взорвется. Тогда-то уж наверняка отдыхающие не пропустят такого развлечения. И тут же в милицию сообщат. Самым натуральным образом.
— Твоя последняя поездка, — Николай с сожалением похлопал машину по приборной панели, включил магнитолу. — Спой напоследок.
В эфире на УКВ только хрипы и завывания. Сунул кассету, да что-то не туда пошло, пленку зажевало.
— Ну и ладно, все равно ремонтировать не будем, — вздохнул Пузырь, выворачивая с грунтовки на шоссе.
И тут в зеркало заднего вида он заметил, что кто-то с потушенными фарами вслепую пробирается по его следам, но машина у них явно слабее — буксует, скатывается в ямы…
— Оба-на! — вздрогнул от неприятной неожиданности Пузырь. — А нас тут ждали! Какая досада! По пресеченке мы вам показали… Теперь продемонстрируем на асфальте.
Неизвестный преследователь, видимо, надолго застрял еще на подъезде к повороту, а Николай уже в полную мощь рванул по шоссе!
У Пузыря не было никаких сомнений в том, что это были менты. Кому еще нужно торчать ночью в захолустье и выслеживать машину начальника МУРа?
— Столичные менты… Значит, давно разнюхали, — рассуждал Николай. — Отец разболтал. Всему городу показывал! Значит… Они меня будут брать!
Впереди спаренной звездочкой сверкнули фары встречного автомобиля. Пузырь сощурился и вдавил в пол педаль газа.
Разворачиваться в обратную сторону не имело никакого смысла — там город! Уж там-то нет проблем выставить заслон, размотать шипы поперек дороги. Продолжать лететь вперед — тоже опасно! Он, этот неизвестный мент с потушенными фарами, уже сообщил по своей маломощной казенной рации всем, занятым в операции, что сам застрял на грунтовке, что нужно подхватить преследование, что лучше всего это сделать на повороте к лесничеству. Местные оперы уже в пути и доложили в центр, в штаб: мол, вооруженный преступник катит по шоссе в сторону от столицы! Встречайте!
— Вот! Новый поворот! — неожиданно завопила магнитола. — И мотор ревет! Что он нам несет?
— Давай, роднуля! — обрадовался живому голосу Николай. — Ты прямо как живая!
Стремительно приближаются фары встречной машины. Лоб в лоб!
Огромная фура мелькнула, как пуля у виска!
И тут же — за ней, за ее кормовыми огнями — Пузырь резко бросил свою машину в левый поворот! Резина завизжала, как резаная свинья, машину накренило, подбросило на съезде в кювет!
И джип рухнул, словно в пропасть!
Песня так же резко оборвалась, как и началась. Что-то загрохотало и покатилось в багажнике. Удар передними колесами!
Перед фарами метнулось дерево, машина высоко подпрыгнула, мотор взревел, вхолостую прокручивая колеса в полете…
И начался стремительный слалом! Пузырь вертел рулем — джип, словно изгибаясь змеей, чудом огибал деревья!
— Нам бы и фары выключить! — стиснул зубы Николай. — Но тут на ощупь не проберешься…
Резко затормозил — машина по инерции проползла, скользя по влажной траве, и остановилась за несколько сантиметров до ствола большого дерева.
Мотор заглох.
И тут в тишине со стороны леса донеслись дальние завывания пронзительной милицейской сирены.
Пузырь выключил габариты, вышел из машины, прислушался.
По противоположной стороне шоссе с хищным урчанием медленно проехал милицейский «газик». Остановился и выключил двигатель.
А милицейская сирена затихла где-то в стороне, удаляясь все дальше и дальше.
Николай подумал, что облава у них получилась громкая и многолюдная. Наверняка из Москвы набежали. Зарабатывают премии и продвижения.
— Опасного урку ловят! — прошептал он со злостью. — Может, и ордена поймают. Интересно, а из моих кого-нибудь уже взяли? Допрашивают, бьют…
Милицейский «газик», видимо не найдя место съезда на той стороне, проехал вперед, потом двинулся еще дальше.
У Пузыря не получалось никакого эффектного сожжения на холме.
Нужно было как можно быстрее и надежнее избавляться от машины. И тихо!
Молниеносно в голове прокрутилась сотня вариантов: сжечь здесь — тут же на огонь слетятся, прочешут лес, найдут! Другие девяносто девять предложений не лучше. Но сто первое!..
