«Последние пять лет Олег Савинкин страдал полной потерей памяти. Из больницы он бежал, серьезно ранив заведующего отделением и похитив из архива историю собственной болезни, а также одежду. В данный момент он может иметь при себе холодное оружие».
Все это время молодой человек в упор смотрел на них с фотографии.
«В данный момент задействованы несколько оперативных групп, но никаких следов сбежавшего Олега Станиславовича Савинкина пока обнаружить не удалось. Если вы можете сообщить что-нибудь о местонахождении данного человека, позвоните по телефонам, указанным внизу экрана. Но ни в коем случае не пытайтесь самостоятельно задержать его. Этот человек серьезно болен и может представлять для вашей жизни опасность».
Схватив со столика ручку, Непесов быстро записал телефон прямо на газете.
На экране тем временем пошли финальные титры передачи.
— Ты знаешь, кто это? — спросила Женя.
Непесов, казалось, находился в прострации. Он поднял на Женю полный растерянности взгляд.
Она могла поклясться, что такого взгляда она у него никогда не видела.
— Я не знаю, — пожал он плечами. — Этого просто не может быть.
Спустя три минуты он уже набирал записанный телефон.
— Добрый день, только что я увидел в вашей передаче сообщение о сбежавшем больном. Вы не могли бы мне еще раз сообщить его данные.
— Вы можете что-то сообщить о его местонахождении?
— Я не уверен, что правильно расслышал фамилию.
— Савинкин Олег Станиславович. … года рождения.
— А у него есть какие-нибудь родственники?
— Нет, он круглый сирота и последние несколько лет провел в психиатрической клинике. Вы знакомы с этим человеком? Можете сообщить, куда он мог пойти?
— Не знаю. Мне кажется, что когда-то мы могли быть знакомы. Вы не подскажете, что он делал до того, как попал в больницу?
— Нет, этой информацией я не располагаю, но я могу дать вам телефон следователя, который занимается этим делом.
— Спасибо, не нужно.
Непесов бросил трубку.
— Нет, это бред. Это нереально.
Женя внимательно посмотрела на Непесова. К этому времени всю ее сонливость как рукой сняло.
— Мурад, объясни мне все-таки, что происходит?
Непесов долил себе из кофейника кофе и поморщился.
— Остыл. Жень, принеси мне, пожалуйста, бутылку коньяка. Стакан необязательно.
Следующие полчаса Мурад Непесов рассказывал Жене историю своих отношений со Станиславом Михайловичем Савинкиным. Он никому не рассказывал об этом, да и сам уже много лет как смирился с тем, что его единственного настоящего друга больше нет в живых. Что он погиб такой глупой смертью, разбившись на машине вместе с женой и маленьким сыном Олегом.
Он рассказал ей о том, как капитан Савинкин оказался единственным, кто не побоялся публично заступиться за него во время процесса, как на протяжении многих лет он поддерживал его в тюрьме. О том, как они мечтали вместе завести собственную судоходную компанию.
Все это время Женя очень внимательно слушала и не перебивала его. Во время рассказа Непесов открылся ей с совершенно другой стороны. С той стороны, о которой в его окружении не знал, наверное, никто. И даже она сама.
— Мурад, но ведь они все погибли. И их сын тоже погиб. Скорее всего, это просто однофамилец. Такое иногда бывает, когда совпадают все инициалы, включая даже отчество.
— А год рождения?
— Это тоже возможно. Ведь ты сам сказал, что был на их могиле.
— На могиле я видел камень, — упрямо сказал Непесов. — Дешевый камень, который любезно установили за казенный счет наши со Стасом бывшие коллеги.
— Но ведь там было имя.
— Это ничего не значит. В любом случае я во всем хочу убедиться. Я должен найти его и выяснить, кто он.
— А если окажется, что он не имеет никакого отношения к твоему другу?
— Тогда я помещу его в хорошую клинику, просто потому, что его зовут так же, как звали сына Стаса. Но в любом случае я должен убедиться.
Жене был знаком этот тон Мурада. Она знала, что, если Непесов собрался что-нибудь сделать, он не отступится до тех пор, пока этого не сделает.
Именно эта его черта помогла Непесову в свое время пережить лагеря, а впоследствии достичь тех высот могущества и богатства, на которых он сейчас находился.
— Но как ты планируешь его найти? Его и так уже вся милиция несколько дней ищет. А у них пока даже предположений нет.
— Найду, — упрямо повторил Непесов. — Брошу на это всех людей, но найду.
В Москве тем временем тоже царило оживление. Там определили, что телефонный звонок, прозвучавший в студии, был сделан из Приморского края.
И хотя звонивший не представился, никаких сомнений по поводу обратившегося на телевидение у Александра Борисовича и Грязнова не возникло.
— Думаешь, клюнул? — спросил Турецкий у своего приятеля.
— Похоже, что именно так. — Вячеслав Иванович взлохматил волосы. — Интересно только, что за этим последует?
— А почему не взял телефон следователя?
— Думает, наверное, — пожал плечами Грязнов. — Да и вообще, Саня, неужели ты считаешь, что Непесов сам не выяснит все, что ему нужно. Включая телефон следователя. Я уверен, что он уже послал своих людей в нашу больницу. Наводить справки.
Александр Борисович задумался.
Пока он думал, Вячеслав Иванович смотрел в окно, за которым стояло лето. Как обычно, где-то завывала автомобильная сигнализация.
— Слушай, Слава, — неожиданно сказал Турецкий, — а ведь мы с тобой поступили неправильно.
— Что ты имеешь в виду? — Грязнов оторвался от окна и недоуменно посмотрел на Александра Борисовича.
— Мы перепутали гору с Магометом.
— Чего?
— Ничего. Коляде не надо ехать во Владивосток. Нам выгодней, если Непесов сам его найдет.
— Турецкий, а ты не поздно ли спохватился о том, что нам выгодней? Ты забыл, что Коляда уже сбежал. Он объявлен в розыск. Мы с тобой, между прочим, только что обсуждали именно этот факт.
— Ты не понимаешь, Слава. Его надо срочно вернуть на исходную. Надо срочно связываться с Солониным.
Вячеслав Иванович, закусив губу, посмотрел на Александра Борисовича.
— Турецкий, ты уверен?
— Уверен, Слава. Уверен. Связывайся с Солониным. Но мы должны вернуть его только после того, как объявятся люди Перса. И надо будет подготовить новую телевизионную передачу.
— Турецкий, ты хоть понимаешь, что у нас может не оказаться возможности проинформировать Олега об изменениях в плане?
