Трезво оценить обстановку у меня не было возможности, дверь камеры открылась, и на пороге я увидел довольно серьезного человека в штатском. Это был следователь. По его приказу с меня сняли наручники, но легче от этого не стало. Следователь объяснил мне всю сложившуюся ситуацию, после чего в камере, как мне показалось, запахло жареным. Прежде всего, меня обвинили в оказании сопротивления органам охраны правопорядка. Потом шла целая череда мелких и не очень нарушений. Вождение в нетрезвом состоянии, превышение скорости вождения, оскорбление работников ГАИ и нанесение последним телесных повреждений. В общем, букет вышел что надо. Мне оставалось только сидеть и слушать, какой я плохой и потерянный для общества элемент. Кроме всего прочего, мне грозила конфискация транспортного средства, лишение водительских прав и возмещение морального и материального ущерба пострадавшим. Я-то думал, что уже возместил ущерб, подставив свою физиономию под удары милицейских сапог.
В общем, в течение нескольких часов из вполне добропорядочного гражданина я превратился в закоренелого и довольно опасного уголовника.
Когда следователь ушел, я понял, что спасти меня может только чудо. Хотя в этот дурацкий день все чудеса выходили мне только боком.
Затекшими руками я машинально стал шарить по карманам пиджака. Бумажник, часы, микрокалькулятор и дорогая авторучка куда-то бесследно исчезли. Ремень на брюках тоже. Видимо, «жандармы» боялись, что я втихаря повешусь у себя в камере. В этом им следовало отдать должное. С юношеских времен я не попадал в милицейский участок, однако следует признать, что за это время нравы и порядки здесь особо не изменились.
Из всего, что было в карманах, осталась только потрепанная записная книжка. Она не представляла для них особого интереса. От нечего делать я решил полистать ее затертые страницы. Тем более что времени у меня было предостаточно. Вот тут-то мне и попался на глаза один интересный телефон.
Несколько лет назад, в безоблачные студенческие годы, у меня была одна очень хорошая знакомая. Звали ее Виктория. Она довольно быстро сходилась с нужными людьми и успешно делала карьеру благодаря своим внешним данным. Ее сексуальный потенциал вскружил голову не одному поклоннику. К сожалению, я не был исключением. Именно из-за Виктории меня чуть не вышибли с четвертого курса исторического факультета. Однажды она попросила меня поговорить по-мужски с одним из надоевших ей ухажеров. Парень этот оказался довольно упрямым и несговорчивым, в результате чего ему пришлось попасть в больницу, а мне с разбитой физиономией слушать на комсомольском собрании долгие тирады о том, какой я безответственный и несознательный. В конце концов, дело было улажено. Меня исключили из комсомола, а Виктория убрала со своего пути очередную преграду. Она поклялась, что отныне она мой должник навеки, но после этого очень скоро нашла себе еще более крутого дружка. Впрочем, я никогда об этом не жалел.
После окончания Кемеровского университета моя любвеобильная знакомая продолжала восхитительное шествие наверх. Я слышал, что она разбила не одну семью и в конце концов успокоилась, выйдя замуж за одного из самых влиятельных людей в городе. Не беда, что Максим Робертович Штрассер был старше Виктории на двадцать лет. Любви, как говорится, все возрасты покорны. Ее муж успешно занимался банковскими операциями и был директором регионального инвестиционного банка. Из этого не сложно заключить, что деньги у четы Штрассеров водились. Поговаривали, что Максим Робертович имеет огромные связи и под его дудку пляшут многие уважаемые в городе люди, а сама Виктория имеет большое влияние на своего мужа, чему может позавидовать каждая женщина. Впрочем, меня эти сплетни до сегодняшнего дня совсем не волновали. Однако сейчас, когда я по уши завяз в дерьме, домашний телефон Виктории Анатольевны Штрассер являлся последним шансом на лучшее. В другой ситуации я никогда бы не решился потревожить ее покой, но сегодня сам Бог послал мне надежду. Конечно, я не был уверен, что она меня еще помнит, ведь прошло столько времени, однако выбирать не приходилось. Попытка, как говорится, не пытка.
Мне довольно долго пришлось звать дежурного сержанта. Он открыл дверь с непреодолимым желанием добить меня, но очень быстро его ярость сменилась на милость. Из этого я сделал вывод, что М. Р. Штрассер действительно большой человек. Номер мне пришлось набирать в присутствии нескольких милицейских чинов. Они с нескрываемым любопытством и заинтересованностью следили за моими действиями. Трубку долго не поднимали. Я в ужасе смотрел на часы и чувствовал, как нарастает в душе паника. Не хватало еще, чтобы никого не было дома. Однако Бог не совсем отвернулся от меня. Через мгновения, показавшиеся мне вечностью, я услышал грубый мужской голос:
— Алло!
По-моему, это даже не был Штрассер. Такого поворота я не ожидал, поэтому промямлил в трубку:
— Пригласите, пожалуйста, Викторию Анатольевну…
Последний раз мы встречались с ней на вечеринке бывших сокурсников. Прошло лет пять, и мой звонок могли расценить как бестактность, но что я мог поделать?
— Извините, кто ее спрашивает?
— Это старый знакомый. Мы вместе учились в Кемеровском университете.
С каждым словом я чувствовал, как беспомощно замирает в груди сердце.
— Назовите себя.
Мне ничего не оставалось, как сделать это. В трубке что-то зашуршало, и возникла немая пауза. Сейчас решалось очень многое. И вдруг, словно бальзам на раны, я услышал:
— Привет, Леха! Как поживаешь?
Что мог ответить Леха, кроме того, что поживает он довольно плохо. Милиционеры рядом насторожились, их уши, казалось, выросли до неимоверных размеров.
Только теперь до меня дошло, что телефонную трубку сначала поднял один из ее телохранителей и об этом звонке будет конечно же доложено мужу. Просто по счастливой случайности Вика оказалась рядом. Видимо, сегодняшний день был не совсем пропащим. Внимательно выслушав мой незамысловатый рассказ, она весело расхохоталась, что несколько меня озадачило. Мне-то было совсем не до смеха. Все происшедшее в ее глазах выглядело довольно романтично, и я почувствовал, что мои ставки повысились. Виктория хорошо помнила свой должок, кроме того, мне показалось, что нахлынувшие воспоминания доставляют ей удовольствие. Еще бы, она и не подозревала, что после стольких лет безоблачной жизни я оказался способным на такие крутые поступки. В ее воображении из заурядного работника районо я стал этаким ковбоем с Дикого Запада, грозой всей городской милиции. Наш разговор закончился на мажорной ноте, вселившей в меня уверенность и надежду.
Дальше все пошло как по маслу. Через некоторое время позвонил полковник Колотов, чем еще больше озадачил моих охранников. Из мелкой сошки я вдруг стал уважаемым человеком, с которым вышла небольшая накладочка.
Через пару часов меня уже везли домой в милицейской машине. Капитан, сидевший рядом, иногда одаривал мою скромную персону недобрым взглядом, но сохранял вежливость и чувство такта, за что я был ему весьма признателен. Мне не хотелось своим присутствием ставить их в неловкое положение. На одной из центральных улиц я попросил меня высадить, решив прогуляться до дома своим ходом. Не хотелось, чтобы соседи, не дай бог, видели, с каким почетным эскортом я возвращаюсь домой.
