— Я попробую, но понимаете…
— Он вам больше не друг? — сообразил Гордеев.
— Нет, вы не совсем правильно поняли. Не надо так сразу развешивать ярлыки: «друг», «не друг», — тут же пошла на попятный Попкова. — Но в каком-то смысле это действительно будет нелегко. Видите ли, в тот день, ну когда Виталия арестовали, я, естественно, первым делом позвонила Герману, он еще ничего не знал, обещал немедленно разобраться. И он так говорил тогда, с такой уверенностью, что мне показалось: сегодня же Виталия отпустят. Герман очень влиятельный человек, у него большие связи, в том числе и в прокуратуре, наверное. Но вечером он перезвонил сам и сказал, что все гораздо сложнее, чем мы думаем, и понадобится какое-то время, чтобы все решить, а пока мне лучше его не беспокоить. То есть он не именно так сказал, не такими словами, но смысл я поняла правильно.
— Ясно.
— Нет, Юрий Петрович, я попробую, — жарко затараторила она в трубку. — Я обязательно попробую. Но мне будет гораздо легче с ним разговаривать, если есть предмет для разговора. Может быть, вы уже что-то выяснили? Может, появилась какая-то надежда?
— Скажите ему, что выяснил и что появилась.
— А это неправда?
— Если честно, я сам еще не знаю.
Далее по списку следовали:
Завьялов Олег Иванович;
Иванов Леонид Степанович;
Семашко Ирина Григорьевна;
Чумак Борис Игнатьевич;
Хомченко Людмила Ивановна;
Добрынина Ольга Сергеевна;
Бровкин Антон Александрович;
Телипков Сергей Сергеевич.
Работали все они либо в информационно-техническом департаменте, либо в департаменте бюджетных кредитов и гарантий, либо в департаменте государственного финансового контроля и аудита, занимали в указанных департаментах отнюдь не последнее место, и, по мнению Попкова, если даже сами не приложили руку к изготовлению распоряжения по «Русьнефти», то определенно могли вывести на реальных авторов документа.
Гордеев обзвонил всех и с удивлением обнаружил, что не только Усатова больше не служит в министерстве. Из оставшихся восьми человек только двое по-прежнему работают, остальные уволились. С Семашко и Телипковым он договорился о встрече вечером, но заранее предчувствовал, что эти встречи ничего ему не дадут. Попков составлял список из неких общих соображений, попасть в него могли и лишние фамилии, поскольку в точности, кто занимался тем распоряжением, он не знал. И, скорее всего, двое, сохранившие рабочие места, и есть лишние. А реальные свидетели либо, испугавшись, что их привлекут как соучастников, разбежались, либо их уволили от греха подальше, чтобы, вдруг оказавшись под следствием, они не позорили честь мундира. Ни к министру, ни к кадровикам никаких претензий — мол, выявили взяточников, чисто по-человечески пожалели, не дали делу хода, но уволили.
Но что хуже всего, Гордееву не удалось добыть ни домашних телефонов, ни адресов уволившихся. Ни байками, ни реальными объяснениями, кто он и зачем ему нужен данный бывший сотрудник Минфина, не удалось никого убедить заглянуть в старые документы и выдать ему интересующую его информацию.
Юрий Петрович, кажется, начал понимать, как себя чувствует его подзащитный. Как загнанный заяц, которого травят собаками, и сколько он ни кричит: я не волк! я не волк! — его невозможно услышать. Потому что другие зайцы кричат все вместе и гораздо громче: волк он! Точно волк! Травите его, травите… Или не кричат, но молчат. И прячутся. Вместо того чтобы прийти ему на помощь.
ГРИГОРИЙ ШАРАНИН
Наконец настал тот долгожданный момент, когда Шаранин шел в дом Марии Коротаевой. Шел и знал, что попадет туда легко и просто, потому что рядом с ним шла рыжеволосая и конопатая толстушка — Валя. Она была соседкой Марии Коротаевой и залогом его успеха. Валя вела на поводке персикового пуделя и улыбалась Шаранину. А тот улыбался ей и думал о том, что если Щербак опять дежурит около ее дома, то через десять минут вся «Глория» будет знать, что «Заря» занимается поисками Коротаевой. Поэтому он готовил пути для отступления. Он решил — если Щербак во дворе, то надо хвататься за пейджер, мол, пришло сообщение, что у него прорвало трубу и нужно срочно ехать домой.
Валя — милая девушка из Иваново. Таких, как она, было полным-полно в пятидесятые годы — честная, веселая и доверчивая. Сегодня она напоминает скорее человека из пробирки, чем нашего современника. Как ей удалось воспитать, а главное — сохранить в себе все эти качества, остается только догадываться. Валя работала домработницей у одной пожилой дамы-искусствоведа. Чтобы познакомиться и практически сдружиться с ней, Шаранину пришлось всю ночь штудировать книгу о пуделях. Оказалось же, что пудель хозяйский и Валя его недолюбливает, но осведомленность Григория привела ее в полный восторг, и знакомство состоялось.
Валя жила в квартире искусствоведши одна, пока та тусовалась на очередном кинофестивале. Воспользовавшись положением хозяйки, она пригласила Григория к себе. Именно этого и добивался Шаранин, поэтому уговаривать его долго не пришлось. Валя же втайне надеялась, что встретила мечту всей своей жизни и что этот мужчина, может быть, когда-нибудь может стать ее мужем. Вполне довольные положением дел, они шли и улыбались друг другу.
Когда они вошли во двор, Шаранину показалось, что за домом наблюдают. Он уже потянулся за пейджером, чтобы разыграть запланированную комедию, когда разглядел, что это просто парочка влюбленных целуется в подворотне. Хорошая примета, подумал Шаранин, влюбленные как птицы, если их не спугнули, значит, охотников рядом нет.
Валя принимала гостя как любимого мужа после долгой разлуки, но обращалась к нему на «вы». Все содержимое холодильника мгновенно оказалось на столе: какой-то суп, маринованные огурчики, несколько кусочков салями, сыр, масло, кусок яблочного пирога. Шаранин подумал, что, наверное, безнравственно использовать такое открытое и добродушное существо в корыстных целях, но этого требовала профессия. Он нахваливал хозяйку, а сам думал о том, что пора заняться квартирой Коротаевой. Он прикидывал, как бы выпроводить Валю из дома, часика на полтора.
Неожиданно он изменился в лице, пошатнулся и присел на диван.
— Что? — подбежала к нему Валя.
— Пустяки, — он виновато улыбнулся. — Я прилягу?
— Конечно.
Валя подмостила ему под голову подушку и накрыла огромным мягким пледом.
— Может, «скорую»? — суетилась она.
— Не надо!
— Почему?
Появление врачей не входило в планы Шаранина. Он даже засомневался, не перегнул ли он палку, поэтому, чтобы слишком не пугать девушку, он чуть улыбнулся и попробовал сесть.
— Лежите, лежите!
— Мне на работу завтра, а они меня в больницу увезут. Меня уволят. Понимаешь?
— Понимаю, — вздохнула Валя. — Но здоровье дороже любой работы, даже самой важной. И не спорьте.
