Впрочем, совсем уже к вечеру дядька дрогнул, сам позвонил, разрешил ему с кем-нибудь еще съездить на Грузинскую, поработать там вместе с Лагутиным — убойный отдел плотно держал руку на пульсе розыска…
— Ты, дядька, как французский маркиз. Право первой ночи твое, а обсосков не жалко — нате, пользуйтесь, — упрекнул его Денис.
— Радуйся, что это-то дозволяю! — отрезал Вячеслав Иванович. — Ишь, сопля! Обсоски! Скажи спасибо и за это!
Короче, поговорили. Вообще-то, несмотря на свое ворчание, в душе Денис был рад, что Вячеслав Иванович не забыл про него, про «Глорию». И вообще, хорошо все-таки иметь в родственниках начальника МУРа, думал Денис, когда они вместе с одним из лагутинских офицеров и Щербаком начали осматривать и простукивать немаленькую чвановскую квартиру. Сам Лагутин беседовал с комендантом дома и лифтершами. Так что вскоре картина у них нарисовалась довольно ясная.
Алексей Остроумов пересекся каким-то образом с Чвановым, владельцем этой квартиры, проживающим в настоящее время за рубежом. Пересекся предположительно в квартире Решетникова — в день убийства последнего — на такую гипотезу наводили найденные в одном из тайников квартиры патроны редкого калибра 6,35. Вспомнили про необычный револьвер, о котором рассказывала Ухтомская, и решили ее допросить еще раз, предъявив чвановские фотографии…
Вообще, количество тайников в этой квартире поражало воображение даже привычных ко всему муровских сыщиков, но все эти тайники или почти все были основательно кем-то выпотрошены. Большинство из них было обследовано еще вчера, и обследовано на совесть. Лишь в одном Денису попалась россыпь липовых документов, да в большой электронной записной книжке английского производства ему удалось раскрыть файлы с разнообразнейшими сведениями о коммерческих операциях заграничного босса Чванова. Однако фамилия босса, название фирмы — все это было уже кем-то из памяти удалено… Но главную свою находку он сделал ближе к середине дня, когда, потеряв надежду найти еще что-нибудь путное, уже хотел предложить Щербаку не терять зря времени и возвращаться к себе в «Глорию». Он на пару с лагутинским лейтенантом Юрой обследовал большой диван в гостиной и вдруг нащупал за спинкой, под гобеленом обивки, какое-то квадратное уплотнение. Сердце его екнуло: почему-то еще не вытащив содержимое нового тайника на свет, он уже знал, что там.
Это был тот самый крафтовый конверт с двумя листами плотной, тяжелой, сваренной вручную бумаги…
Денис кликнул Щербака, чтобы посмотрел тоже. И вот они втроем склонились над столом, и Денис выложил на него содержимое крафтового конверта. Да, это было то самое. Дюрер!
Скуластый мужик в берете. Рахитичная дамочка, затянутая в корсет до потери пульса. Сильный, уверенный штрих, необычайной энергетики линия и бесподобно живущие своей собственной жизнью изображенные невесть как давно лица…
Денис перевернул один лист, потом другой. На обоих — красная круглая печать с красноармейской звездой в середине, с бегущей по ободу надписью: «Проверено А. Г. Красновым».
Это была последняя, до сих пор не найденная пропажа из красновской коллекции, так что теперь они, «Глория», могли честно считать дело законченным, несмотря на то, что сама эта новая находка не только не дала Денису ощущения завершенности всего, что они начали — напротив, она повергла его в некоторое смятение. Если раньше он вполне уверенно предполагал, кем именно произведена кража, то находка в какой-то степени сводила все эти его предположения на нет. И вообще, возникало множество новых вопросов. Кто здесь спрятал этот конверт? Чванов? Остроумов? От ответа на этот вопрос зависело многое, потому что тот, кто завладел дюреровскими рисунками, почти со стопроцентной вероятностью был причастен к смерти Ярослава Завьялова.
Все это Денис и попытался изложить позже Вячеславу Ивановичу. Тот, конечно, выслушал все внимательно, но видно было, что занимает его по-настоящему только Алексей Остроумов.
— Видишь как, — задумчиво сказал генерал. — Снова мы опоздали. Ушел, гад! Словно зверь опасность чувствует! Эта твоя Ухтомская — она не могла его предупредить?
— Да ты чего, дядь Слав! Она его ненавидит — аж зубами начинает скрипеть, как про него слышит!
— Ну что ж, — вздохнул дядька. — Теперь у нас всего один вариант караулить его у этой самой Марины Никоновой…
— Ты чего, всерьез думаешь, что он рискнет туда заявиться? — удивился Денис. — По-моему, не такой он дурак — это ж все равно, считай, как добровольно прийти на Петровку. С повинной… Ну а хочешь — давай я прямо сейчас к Марине сгоняю, понюхаю, что там да как?
— Погоди ты суетиться! — недовольно сказал Вячеслав Иванович. — Этот тип, между прочим, совершенно непредсказуем и — учти! — очень опасен. Так что могу сразу сказать: я тебя туда и на пушечный выстрел не подпущу. И вооружен он до зубов, если судить по событиям на квартире Решетникова, да и по сегодняшним тайникам — тоже. Так что если эта гнида окопалась на Трифоновке — мы его будем брать с ОМОНом, я нашими жертвовать не стану! И не вздумай там светиться!
— Да понял я уже, понял! — обиделся Денис. — Ладно, раз ничего больше нового по делу нет — я пойду, мне еще работать надо…
— Вот видишь, — разведя руки, обратился к кому-то незримому генерал. Вот так современная сопливая молодежь разговаривает с самим начальником МУРа! Ладно, так и быть, поделюсь с тобой главной новостью, хоть ты и не выказываешь должного уважения. Несколько часов назад в Москву на личном самолете прибыл младший брат Остроумова — Леонид. Тот самый, птичий миллионер. Тебя это ни на какие соображения не наводит?
В глазах у Дениса сразу полыхнул огонь интереса.
— Просто так он прилететь не мог. Но тут два варианта, если, конечно, сразу исключить самый обыденный — что он прилетел по делам своего бизнеса. Либо он получил послание от здешнего братца, либо… — Он даже замолчал от внезапно осенившей его идеи. — Дядя, я гений!
— Давай, гений, делись открытием с убеленным сединами генералом!
— Он получил письмо от Краснова!
— Ну ты, племянник, даешь! Ты в своем уме-то? Старик в больнице, только-только пришел в себя, ни говорить, ни тем более писать не в состоянии — а ты лепишь…
— Я же не сказал, что письмо написано Красновым, — аж вспотел Денис. Оно поддельное! Ведь Остроумов не знает почерка старика. А написать письмо мог кто угодно. Или другой вариант: Алексей воззвал к родственным чувствам брата и обратился с просьбой вызволить его из страны. У того денег куры не клюют, так что подкупить кого следует ему не составит труда. И тогда Алексей — тю-тю!
— Все фантазии, бред, но если следовать твоей логике, то братья должны обязательно встретиться, — резюмировал дядя. — Вот с этим я соглашусь безо всякого. Да если б я узнал, что мой братец, числящийся погибшим, и вдруг ожил — да я бы примчался откуда угодно, чтобы заключить его в объятия!.. Интересно только, где именно он будет его заключать.
— Ну а что, если там, где находится коллекция? Где ж еще-то?
