- Вадичек, я не культмассовый работник, я сценарист, я
люблю кино и профессию выбирала сознательно. Ну почему ты хочешь меня этого
лишить?
- А почему ты хочешь лишить меня жены и нормальной
семьи? В Москве нет моря, к сожалению, и здесь не может быть службы на
подлодках. Я не могу работать в Москве, но ты - я уверен - могла бы работать в
Лице. То, что мы до сих пор не вместе, - это твое решение.
- Да что с тобой, Вадим? Ты никогда раньше так не
разговаривал.
Вадим действительно завел такой разговор впервые. С самого
начала их отношений было известно, что служить он будет на подводных лодках, а
это ни при каких условиях не может быть в Москве. И точно так же было известно,
что Наташа готовит себя к работе сценариста, следовательно, будет привязана к
какой-нибудь киностудии. Они были обречены жить порознь и относились к этому
разумно и трезво. Во всяком случае тогда, в семьдесят восьмом, когда Наташе
было двадцать три года, а Вадиму - двадцать четыре, и они приняли решение
пожениться, им казалось, что настоящая любовь никак не связана с постоянным
совместным проживанием. Она существует сама по себе и не делается сильнее от
ежедневного общения и не ослабевает от разлуки. Конечно, лучше было бы жить
вместе постоянно, но если это невозможно, если каждый из них уже выбрал свою
профессию и будущее место работы, то это никак не может означать, что они не
должны регистрировать брак, любить друг друга и рожать детей.
И вот вдруг оказалось, что Вадима такая жизнь не устраивает…
Через два дня квартира опустела. Уехали Люся и Галина
Васильевна, улетел к месту службы Вадим, так до конца и не помирившись с
Наташей и не простив ей того, что она приняла предложение написать сценарии для
цикла фильмов. Бэлла Львовна, как и каждый год в августе, отбыла на Украину, во
Львов, где жили ее родственники, с которыми она ездила в Закарпатье. Осталась
только старенькая Полина Михайловна, которая то где-то с кем-то пила, то
отсыпалась, то болела.
Наташа с головой ушла в работу, ничто ее не отвлекало, как
вдруг все перевернул одинединственный телефонный звонок.
- Наталья Александровна? - услышала она в трубке
приятный мужской голос.
- Да, я. Кто это?
- Вы меня не знаете. Я только что посадил Иру в поезд и
попросил проводницу за ней присмотреть. Встретьте ее, пожалуйста, послезавтра.
Запишите номер поезда и вагона.
- Подождите… Как это вы посадили Иру в поезд? Почему? В
какой поезд? Она же в деревне на Урале…
- Запишите номер поезда, - с мягкой настойчивостью
повторил неизвестный мужчина. - И обязательно встретьте ее. Она нуждается в
помощи.
- Господи, что с ней?! - испугалась Наташа. - Она
больна?
Но незнакомец не ответил ни на один ее вопрос. Просто
продиктовал номер поезда и вагона и повесил трубку.
В глазах у Наташи потемнело. Что с Иринкой? Почему какой-то
мужчина посадил ее в поезд? Почему надо обязательно ее встречать? Почему она
нуждается в помощи? Миллион вопросов - и задать их некому, ответы знает только
этот неизвестный. Как дожить до послезавтра?
На вокзал Наташа примчалась за час до прихода поезда и,
взглянув на расписание прибытия, чуть не взвыла: поезд опаздывал на три с
лишним часа. В течение четырех часов она бессмысленно ходила по вокзалу, что-то
пила из липких грязных стаканов, кажется, это был чай, а может быть, кофе с молоком,
жевала чудовищно невкусные давно остывшие чебуреки, то присаживалась на лавочку
в зале ожидания, то принималась судорожно мерять шагами длинные платформы. От
нервного напряжения, вызванного тревогой за девочку, она плохо соображала, и
обрела ясность мысли только тогда, когда поезд медленно вполз под своды вокзала
и из двенадцатого вагона вышла Иринка. Исхудавшая, с бескровным лицом и
безумными глазами, в теплой, несмотря на летнюю жару, вязаной кофте с длинными
рукавами и в какой-то бесформенной широченной юбке до пят. Девочка затравленно
озиралась, ища глазами Наташу.
- Иринка! Я здесь! - закричала Наташа.
Ей показалось, что у Иры кружится голова и она сейчас упадет
в обморок, если не увидит знакомое лицо и не поймет, что ее встречают. Девочка
увидела соседку и слабо улыбнулась.
- Привет.
- Что с тобой? Ты здорова? Почему ты в таком виде? Что
это за одежда на тебе?
- Поедем домой, Натулечка, - жалобно простонала Ира. -
Поедем, а? Мне стоять тяжело.
На перрон вышла проводница, подошла к ним, протянула Наташе
рюкзачок с Ириными вещами. Наташа поблагодарила, схватила рюкзак, надела на
спину и повела Иру к стоянке такси. Очередь выстроилась огромная, Наташа в
отчаянии кинулась искать частника, и минут через десять ей повезло, какой-то
парень на серой "Волге" согласился подбросить их до Арбата, правда за
три рубля, что было ровно в три раза дороже, чем нащелкало бы на счетчике
такси, зато без очереди. Только в машине Наташа спохватилась, что собиралась
ведь поговорить с проводницей, расспросить о том мужчине, который сажал Иру в
поезд, но потрясенная видом девочки, совершенно забыла о своем намерении.
К счастью, Полины Михайловны, которую Наташа благоразумно не
стала предупреждать о внезапном возвращении внучки, дома не оказалось. Наташа
раздела Иринку, чтобы уложить в постель, и ахнула. Теперь понятно стало, для
чего нужны были кофта с длинными рукавами и бесформенная длинная юбка.
- Как это случилось? - в ужасе спросила Наташа.
Ира долго не могла начать говорить, по ее лицу беспрерывно
текли слезы, а губы кривились в болезненном спазме.
Через час Наташа позвонила Инне.
- Инуля, нужна помощь твоего благоверного.
- Что, опять кто-то залетел? - цинично хихикнула Инна,
муж которой, Григорий Гольдман, был очень неплохим гинекологом, который к тому
же имел возможность направлять женщин на аборты в такие места, где делали общий
наркоз, а не скоблили "на живую".
- Типун тебе на язык! Слава богу, нет. Мне срочно нужен
хирург, но такой, который приедет на дом и не будет потом трепаться.
- А в чем дело? - забеспокоилась Инна.
- Да Иринка у меня отличилась. Представляешь, поехала с
подвыпившими ребятами на машине кататься. Машину, естественно, разбили, сами
получили травмы, так эта дуреха вместо того, чтобы идти в больницу, села в
поезд и прикатила в Москву. Вся в порезах, кое-как перевязанная, уж не знаю,
кто ее так бинтовал… Хочу, чтобы врач посмотрел, не занесли ли инфекцию, нет ли
нагноения.
- Но это точно не криминал? Почему ты ее в больницу не
отвезешь?
- Инуля, ну какая больница? Ты что, врачей наших не
знаешь? Начнут допытываться, как и что, придется рассказывать про пьяных парней
и про разбитую машину. Ирке же только четырнадцать лет, представляешь, что эти
врачи о ней подумают и что будут говорить? Да они ее с грязью смешают, мораль
начнут читать, еще и милицию вызовут, вместо того, чтобы медицинскую помощь
оказывать. И начнут потом девчонку по следователям да по судам таскать.
