— Холодно тут у вас, может, шубку принесешь? — с безнадегой в голосе произнес Денис, оглядывая габариты эстонца.
Один из них сказал что-то еще, протянул к лицу Грязнова огромную ручищу и толкнул его со ступенек. Денис кубарем скатился вниз, больно ударившись плечом о каменный пол. Сзади него с грохотом закрылась железная дверь. Он потер рукой ушибленное плечо, сел на солому и закрыл глаза. Нужно было взять себя в руки и успокоиться.
«Что-то да произойдет, — думал Денис. — Раз ко мне приставили охранников, этих горячих эстонских парней, значит, обо мне не забыли, что уже хорошо. Посмотрим, что будет дальше».
Грязнов не ошибся. Про него и правда помнили. И где-то около часа спустя, по приблизительным подсчетам Дениса, загремел железный засов. Денис открыл глаза. Дверь распахнулась, и в каморку в сопровождении двух уже знакомых Грязнову эстонцев вошел сам Истомин. Он вальяжной походкой спустился вниз по ступеням и остановился перед Денисом. Охранники остались у самой двери. Денис продолжал сидеть в том же положении и только с любопытством смотрел на Истомина снизу вверх.
— Добрый день, — начал Истомин, оглядывая темное подземелье. — Как вам у нас нравится?
— Да все бы ничего, только холодновато.
— Ну, — развел руками Истомин, — в средневековых замках центрального отопления не было. А здесь все сохранено именно так, как было при рыцарях.
— Если бы еще сами рыцари были здесь. А то компания совершенно отвратительная.
— Ах, это вы про крыс? — рассмеялся Истомин. — Или вот про этих скользких тварей? — кивнул он на отсыревшие стены и их обитателей.
— Да нет. Крысы и мокрицы — премилые существа. Не дают совсем уж заскучать, не то что ваши эстонские друзья.
— Ну с охраной придется смириться.
— А вас, господин Истомин, я и не подозревал в таких садистских наклонностях: подземелья, крюки всякие железные. И часто вы тут свой досуг проводите?
— Нет, только когда к нам забредают такие, как вы, гости.
— Ах вот оно что! Значит, у вас такая привычка — сажать гостей в подземелье?
— Нет, — покачал головой Истомин, — только незваных гостей.
— Эх, жаль я не заручился вашим приглашением, — сокрушенно сказал Денис. — Или приглашение сюда надо просить у кого-то другого? А?
Истомин чуть задумался, но промолчал. «Так, — решил Денис, — наверняка замок принадлежит самому Осадчему».
— Кстати, — наконец сказал Истомин, — может, поделитесь со мной, как вы в замок пробрались. — Он присел на нижнюю ступеньку, не щадя своего дорогостоящего костюма.
— О-о! — протянул Денис. — Это целая эпопея. Впрочем, вам неинтересно будет.
— Ну отчего же? Готов слушать вас день и ночь. — Он помолчал и добавил: — Судя по всему, мне придется рассчитать некоторых «неподкупных», — сделал он акцент на этом слове, — людей из охраны, не так ли?
— Вам решать, — пожал плечами Денис. «Неужели он думает, что я подкупил охранников? Ну что ж, пусть будет так. Не повезет же кому-то!»
— Значит, с замком ознакомиться успели? — поинтересовался Истомин, непринужденно стряхивая пылинки со своего пиджака.
— Это бы с удовольствием, да не получилось. Только с одним из ходов, ведущих в галерею, где комната вашей дочери, да с этой вот камерой пыток.
«Что-то он все прощупывает. Надо быть осторожней и косить под дурачка. Зачем ему знать, что я почти весь замок кругами обошел, а залез в него через дырку в стене? Пусть думает, что меня какой-нибудь подкупленный охранник провел и что я ничего не слышал и ничего не знаю».
— А что же вы в замке-то забыли, а, господин Грязнов? Все-таки частная собственность. Нехорошо законы нарушать.
— Нехорошо, ох нехорошо. Только делать-то нечего, деньги за это платят.
— Ах, деньги, — оживился Истомин. — И кто же платит?
— Жена ваша, Галина Борисовна.
— Что вы говорите? Значит, Галя платит премии тем, кто незаметно сможет пробраться в замок? Это что, она новое телевизионное шоу придумала?
— Да нет, господин Истомин. Я приехал сюда за Никой. Ваша жена за свою дочь волнуется. Вот и наняла меня — убедиться, что все с ней в порядке, что жива-здорова. Мать все-таки.
— Ну как, убедились? — задумчиво спросил Истомин.
— Это да, убедился.
— Больше ни в чем убедиться не желаете?
— Да нет, пожалуй.
— Все ясно, — сказал Истомин, вставая. — Значит, Галина за девочкой следить вас приставила?
— Не следить, а охранять. Чувствуете разницу?
— В вашем случае — не чувствую, — сказал Истомин. — Это больше похоже на слежку.
— Ну, в этом вы сами виноваты, — пожал плечами Денис, — если бы вы не похитили Нику…
— Она сама поехала со мной, по своей воле, — поднял указательный палец Истомин.
— Но вы не поставили в известность ее мать.
— А вот это уже наши внутрисемейные дела. Вас они не касаются.
— Ошибаетесь. Очень даже касаются. Потому что я должен выполнить конкретную работу. И я ее выполню.
— В вашем настоящем положении — сомневаюсь, — усмехнулся Истомин. — И потом, вы уже ее не выполнили, когда девочка обвела вокруг пальца вашего секьюрити. Впрочем, видимо, это стиль работы вашего агентства, — добавил он насмешливо. — Вот префекта Кочкина вы тоже не уберегли.
Денис промолчал. Крыть, в общем-то, было нечем. Истомин развернулся и стал подниматься по ступенькам.
— Куда же вы уходите? Может быть, сначала поставите меня в известность, какая участь меня ожидает? А то, знаете, не люблю в подвешенном состоянии находиться, — сказал ему вслед Денис.
— Ну ничего определенного я вам сказать пока не могу, — не оборачиваясь бросил Истомин. — Но, скорее всего, ничего хорошего вам ждать не приходится.
Дверь с грохотом закрылась за Истоминым, и Денис раздраженно показал ему вслед средний палец правой руки. Однако что делать дальше, он не знал…
25
Филипп Агеев вышел из раздвижных дверей здания аэропорта на свежий воздух. На душе было неспокойно. Он думал о Денисе.
— Такси?
— Подвести? — то и дело раздавалось у него над ухом.
— Нет. Нет. Не надо, — отвечал Филипп.
Он еще немного постоял, вглядываясь в темно-фиолетовое московское небо, развернулся и уверенно направился обратно в здание. Там, подойдя к кассам, он спросил все у той же равнодушной девушки в том же окошке:
— Простите, а следующий самолет на Калининград когда будет?
— В семь часов, — сверясь с компьютером, произнесла девушка. — Рейс 14–42.
— Будьте добры, один билет на этот рейс. — Филипп протянул паспорт и деньги.
