— Четыре дня назад. В нашем дворе.
— Опишите, пожалуйста, это место подробнее.
— Наш дом стоит кольцом. Внутри детская площадка, стоянка для машин. Это случилось ближе к вечеру. Я поставила машину на место и пошла к подъезду. По дороге искала в сумке ключи. Тут он и напал на меня.
— Кто?
— Неизвестный…
— Вы не видели его лица? — спросил Грязнов, делая пометки на листе бумаги.
— Нет. Он напал сзади. Я услышала быстрые шаги за спиной и машинально обернулась. Тут же увидела нож и, наверное, чисто инстинктивно выставила вперед руку. — Истомина говорила медленно, глядя прямо перед собой. — Ладонь и предплечье как будто бы огнем обожгло. Я громко закричала. И он бросился бежать.
— Нападавший не пытался вырвать у вас из рук сумку? — Грязнов посмотрел на Истомину, прекратив записывать.
Женщина отрицательно покачала головой.
— А взять что-нибудь из машины?
— Нет.
— Он ничего не говорил? Какие-нибудь угрозы? Что-то такое?
— Нет. Он молчал. У него было легкое дыхание и еще странный запах одеколона.
— Чем странный? — насторожился Грязнов.
— Мне показалось, что этот запах больше подошел бы женщине. Знаете, я очень люблю духи. Трачу на них много денег. И очень хорошо разбираюсь в ароматах.
— Это ваше хобби?
— Да. Мое лицо, мои мысли — все это забирает телевизионная камера, но она не передает аромата, и это часть того немногого, что осталось скрытым ото всех, кроме близких. — Она посмотрела на Грязнова: — Извините, что-то я разлимонилась, как говорит моя дочь. В общем, я большой спец по духам, и мне кажется, у этого субъекта не вполне правильный для мужчины вкус.
— Но сейчас эпоха унисекса, — заметил Кротов.
— Все равно. Даже универсальные духи пахнут по-другому.
— А почему вы не увидели лица этого странного субъекта? — спросил Кротов. — Ведь он подошел совсем близко.
— Во дворе было довольно темно. Кроме того, на нем был головной убор. Да и очень быстро все это произошло… Понимаете, мне было не до разглядывания.
— Хорошо… Т&к кого вы подозреваете? — Грязнов укоризненно посмотрел на Алексея Петровича.
— Бывшую жену человека, за которого я собираюсь замуж. Вернее, не бывшую, они еще состоят в браке, но скоро разведутся.
— Запутанная ситуация. — Кротов поднялся со стула.
— Запутанная, — согласилась Галина.
— А кто он, этот муж, который не муж, но пока муж? — спросил Кротов.
— Злобин. Сергей Злобин.
— Тот самый Злобин? Компания «Конус»? — спросил Грязнов.
Истомина кивнула. Грязнов и Кротов переглянулись.
— Вы рассказали о своих подозрениях ему? — Кротов стоял, опираясь рукой о стол.
— Нет. Ему это пока знать ни к чему. Если это окажется неправдой, я буду выглядеть бабой, бьющейся за богатого жениха. А мне этого не хочется.
— Хорошо. Я думаю, мы возьмемся за эту работу, — сказал Грязнов. — Это будет недешево стоить, но для вас это, наверное, не проблема. Теперь расскажите, почему вы подозреваете ее. Ведь наверняка при разводе ей обломится солидный куш от состояния мужа.
— Хорошо, я расскажу. Но это долгая история…
— Ничего, мы не спешим…
4
…Такое случилось первый раз. Это действительно первый раз в моей жизни. Так удивительно, я никогда не испытывала ничего подобного. А я все-таки не девочка уже. И замужем была, и ребенка родила. И влюблялась, конечно, по молодости, и романы безумные были, но чтобы вот так… Вы еще молоды, не сможете всего понять. В молодости каждая любовь кажется неземной и самой серьезной. А с возрастом, когда много чего уже испытал и пережил, только тогда можно отличить настоящее, ценное от того, что скоро пройдет, испарится, исчезнет и ничего не останется. Только с возрастом можно осознать подлинную исключительность чувств.
Так было с Сергеем… Я, честно говоря, вообще находилась в какой-то эйфории. Потому что было море, солнце, горы. Вы знаете, я за неделю на море готова отдать десять лет жизни. Это смешно, но я в самолете с ним разговариваю. Да-да, с морем. Как только увижу его, так начинаю беседовать. Я говорю, как по нему соскучилась, что скоро приду к нему… Я знаю, это глупости, но каждый раз, в какое бы время ни прилетела, бросаю чемоданы в отеле и сразу бегу на море. И знаете, оно меня лечит. Я перестаю думать о проблемах, для меня больше не существует никаких трудностей, и в голове — ни одной тревожной мысли. Как будто только что родилась. Я целыми днями улыбаюсь, как безумная. И смеяться могу по любому поводу.
И еще я ведь тогда первый раз была на море одна. Без дочери, без мужа, без друзей-подруг. Даже от самых близких периодически нужно отдыхать. Одиночество иногда бывает очень полезно. Оказывается, так здорово ни от кого не зависеть. Ты предоставлена сама себе и занимаешься только собой. Первые три дня я спала. Просыпалась к обеду, шла на море. Я не люблю гостиничные пляжи, там слишком много людей. Если смотреть на берег из моря — напоминает тюленье лежбище. Я всегда уходила дальше, к скалам, там было совсем пустынно. А*если забраться в расщелину, то кажется, будто ты вообще один на этом свете. Я оставалась там до вечера и не испытывала скуки. Было ощущение какой-то нереальности происходящего. Как будто все это не со мной, я просто смотрю фильм. Я не могла представить, что бывает так хорошо.
Вечером возвращалась в отель, переодевалась и шла в город, чтобы где-нибудь поужинать.
А приморские городки — это ведь отдельная история. Мне кажется, там живут самые добрые и радостные в мире люди. Там вечный праздник и веселье. Я никогда не замечала грустных или злых лиц, не слышала ссор, не видела драк. И ощущение, будто весь город, все его жители охвачены одним желанием — доставить тебе как можно больше радости, счастья и удовольствия. Подарить тебе несколько дней карнавала, безумия, жизни. Каждый вечер я ужинала в разных ресторанчиках. И они все были восхитительны, но каждый особенный. И в каждом свое неповторимое фирменное блюдо. И пока не попробуешь все — невозможно остановиться.
После я просто гуляла по городу. По узким центральным улочкам, по широким набережным — всюду. Там везде была жизнь. А когда уставала от шума, опять уходила на пляж. Купаться ночью в море — по-моему, ничего не может быть сказочнее. Потом возвращалась в отель, выпивала что-нибудь в баре и ложилась спать.
Я избегала знакомств, хотя желающих пообщаться было много. Постоянно липли какие-то мужики и престарелые тетки. Особенно досаждали последние. Почему-то именно меня они выбирали объектом мучения и изучения. Сначала донимали бесконечными рассказами про своих неблагодарных детей, негодяев мужей, паразитов зятьев или невесток-хищниц. Повествовали о тяготах ремонта, о больном кишечнике любимой кошечки, о лучшем лекарстве от запоров и средстве для похудания. Потом, умело раскидывая сети, пытались вытрясти из тебя всю информацию, касающуюся твоей личной жизни, семьи, работы, доходов. Да все равно чего! Лишь бы поучаствовать в чужой жизни. Дать массу полезных и нужных, по их мнению, советов. Предупредить о надвигающейся опасности (они-то лучше знают со своим опытом!), упрекнуть тебя в наивности, предостеречь от излишней самонадеянности и вообще расписать план твоей жизни на ближайшие двадцать лет.