— Ничего. Просил перезвонить.
— И как, перезвонил?
— Насколько я знаю, пока нет.
— Дело ясное, что дело темное. — Турецкий посмотрел на приближающийся свет фонаря. — Чего-то нашли.
Милиционеры вынесли на дорогу бесформенный кусок плоти в кожаной куртке.
— Приставляйте к ногам, — распорядился начальник. — Так. Плотнее. Отлично! Туловище и правая рука. В руке пистолет с глушителем, который вдавлен в грудную клетку. Замечательно! Продолжайте поиски.
— Что в этом замечательного? — Турецкий наблюдал из темноты, как распоряжающийся поисками «военский» излагал девушке из экспертной группы свою версию происшедшего, тыча палкой, как указкой, в собранные фрагменты. Девушку слегка мутило.
— Судя по всему, труп, то есть тогда еще не труп, а совсем наоборот, живой человек, сидел на мотоцикле, вот так… — «Военский» полуприсел и развернулся боком. — Он собирался выстрелить в преследователя. Об этом говорит положение руки с пистолетом. И в этот момент произошел взрыв.
— А отчего он произошел? — слабым голосом спрашивала девушка, стараясь не глядеть на фрагменты тела.
— А-а! От того, что взорвалась граната, видимо, спрятанная в кармане мотоциклиста. Видимо, сдетонировала. Из-за этого его разорвало на мелкие части. Но, как видите, — тыкал он пальцем в найденные фрагменты, — почти все мы уже нашли.
Девушка кивала, прикрывая рот носовым платком.
— Художник вдохновенный! — усмехнулся Турецкий. — Так ведь и до правды докопается. Господин эксперт, — обратился он к девушке, — пистолет на баллистическую экспертизу немедленно. И вторую перчатку тоже. Пусть проверят ее идентичность той, что найдена в «Шатильоне».
— Понятно. — Девушка не отрываясь смотрела на носки своих туфель, и натягивала на руки перчатки.
— Вот так вот. Пусть делом займется. А не вдохновляет нашего друга. Так, скажи мне, а в результаты ваших поисков, касаемые Осадчего и прочих, Истомина посвящена?
— Конечно. Это было одно из условий…
— А на кой черт ей экономические выкладки по злобинскому холдингу, сведения об Осадчем и прочая ерунда? Какое это имеет отношение к нападению на нее?
— Не знаю. Может, и никакого. Хотя благодаря слежке за Калининым, я уже говорил, мы узнали точно, где находится одежда, в которой Злобина была в момент нападения.
— Да, я помню. Но все-таки мне кажется, что не только Злобина интересует любознательную журналистку Истомину.
— Кротов тоже так считает, — кивнул Денис.
— Вот видишь. Слушай, что тебе говорят старшие товарищи! — поднял указательный палец Турецкий.
— А может, возьмете это дело себе в прокуратуру? Вам оно больше по масштабам подходит.
— На основании результатов несанкционированной прослушки? — Турецкий покрутил пальцем у виска. — Ты совсем уже зарапортовался.
— Действительно. Александр Борисович, вы планируете провести обыск в квартире Калинина?
— Хочу просить санкцию. — Турецкий опять закурил.
Они отошли уже достаточно далеко от места аварии.
— Хочешь получить этот мужской костюм, в котором щеголяла Злобина?
— Да, хотелось бы. Возможно, на нем кровь Истоминой.
— Но у тебя же ключи Калинина. — Турецкий повернул назад и указал на разбитый «форд». — Я санкцию получу не раньше послезавтрашнего утра.
— Я понял. Спасибо.
— Только не наследи там, — подмигнул Денису Турецкий.
— Ясное дело.
Они подошли к освещенной площадке, как раз когда милиционеры обнаружили висящий на дереве руль с болтающейся на нем рукой. Один из них, молодой сержант, карабкался на ветку.
— Давай, давай! — кричал снизу начальник. — Еще немного, и мы полностью соберем этого парня.
— Как же полностью? Головы-то нет, — сказал один из поисковиков.
— Все облазили. Нет ее.
— Может, в реку упала? — предположил сержант, висевший на ветке, как ленивец.
— Снимай руль. Потом еще раз прочешем лес. Она должна быть где-то здесь, — уверенно сказал начальник.
17
Вечер был холодным, но это совсем не мешало романтическому настроению профессора филологии Балова. Он пригласил на свидание молодую красавицу студентку, уже давно прожигавшую на нем дыры своими томными взглядами во время лекций. И хотя профессору было, мягко говоря, за пятьдесят, а уж если говорить, положа руку на сердце и на другие немаловажные в любви органы, то и под все шестьдесят, он был настроен решительно.
— Не спуститься ли нам к реке, Людочка? — пробормотал профессор, придерживая девушку-за талию и с неудовольствием ловя насмешливые взгляды других гуляющих на смотровой площадке.
— Там, наверное, зябко, — капризно надула губки студентка.
— Со мной вам не будет холодно даже на Крайнем Севере! — орлообразно встрепенулся Балов.
— Его можно порубить на дрова, — пошутил сидящий на скамейке парень с бутылкой пива.
— Вы наглый юнец! Я…Я… — наскочил на парня профессор.
— Чего ты? Чё ты сделаешь?! — Парень уперся ему в грудь внушительной пятерней.
— Я вызову вас на поединок! — выпалил Балов.
— На костылях? — хохотнул парень.
— На пистолетах! Через платок на десяти шагах!
— Оставьте вы его, Петр Петрович! — Людочка потянула Балова за рукав. — Смотрите, внизу какие-то вспышки и огни.
Она притянула профессора к перилам смотровой площадки. Внизу на берегу реки, чуть левее того места, где они стояли, вспыхнуло яркое пламя и раздался слабый взрыв.
— Негодяй, ему крупно повезло! — оглядывался на соперника профессор.
— Да посмотрите же! Что это там? — Людочка взяла голову профессора в ладони повернула в направлении взрыва.
— О, это удивительно! — зажмурился от удовольствия Балов.
— Что именно?
— То, что вы прикоснулись ко мне! Так нежно!
— Я вас спросила о вспышках внизу!
— Это вспышки моей страсти! — ответил неугомонный профессор.
— Невозможный вы человек! — сердито воскликнула девушка. — Посмотрите, там, внизу, что-то горит.
— Действительно. Надо спуститься и посмотреть.
— Пойдемте! — Людочка еще раз оглянулась на парня, который разговаривал со своим приятелем и то и дело оглядывался на нее и профессора.
Они спустились к реке и пошли по дороге.
— Прислушайтесь, Людочка, какая тишина! Это одно из самых тихих мест в городе, — заливался профессор, держа девушку за руку.
— Пойдемте ближе к реке. — Студентка подошла к перилам, легко перелезла через них и оказалась на небольшом плавучем причале. — Качает! — крикнула она профессору.
